Византия и славяне

Введение

Византийская империя занимала совершенно особое место среди феодальных государств средневековой Европы. Эта особенность определяется тем, что Византия была прямым наследником Восточной Римской империи. Если Западная Римская империя была уничтожена в V в. варварами, то Византия устояла и, частью отразив, частью ассимилировав варварские полчища, угрожавшие ей так же, как и Западному Риму, сумела сохранить себя в качестве политического организма, хотя и изменила свой социальный строй, превратившись из рабовладельческого государства в феодальное.

Также совершенно особое место в истории Европы занимает вопрос взаимоотношения славян с Византией.

В исторической литературе время от времени дискутируется вопрос о культурно-исторической принадлежности восточных славян..

К кругу какой европейской цивилизации они принадлежали? Византийско-православной, римско-католической или хазаро-тюркской?

Безусловно, восточные славяне не были изолированы от внешнего мира. Занимая исторически важную контактную зону между Арабским Востоком и Западной Европой, Византией и Скандинавией, они обогащались их опытом. На различных этапах исторического развития удельный вес влияния соседних культур был не одинаков. Все зависело от политической ориентации прежде всего восточных славян. Они не были в этом процессе пассивной стороной. На этапе догосударственного развития восточных славян “силовые поля” культурного взаимодействия имели преимущественно региональный характер: на востоке они определялись арабо-хазарскими влияниями, на севере – балто-варяжскими, на юге и юго-западе – византийскими.

Вхождение восточных славян в византийский историко-культурный ландшафт – длительный исторический процесс. Его начало теряется в первой половине I тыс. н.э.. Подробнее на этом вопросе мы остановимся в Главе I настоящей работы. Несомненно одно – отношения славян с Византией в догосударственный период, в V-VII вв. имеют огромное значение для истории славянских народов. Каковы были эти отношения, как их следует оценивать – на эти вопросы мы постараемся ответить в данной работе.

Проблема славяно-византийских отношений в VI-VII (VIII) вв. принадлежит к числу тех, которые привлекали внимание отечественно историографии начиная от самого ее возникновения. Этим вопросом интересовались еще историки XVIII в. В частности, М.В. Ломоносов отмечал: как римская империя стала приходить в упадок, тогда славяне, стараясь отмстить древнюю предков своих обиду, предпринимали с севера на полдень сильные и частые походы, особливо при Иустиниане Великом, царе греческом”[1]. А во второй половине XIX в. русские византинисты (Успенский Ф.И., Погодин А.Л., Васильев А.А. и др.) создали концепцию, согласно которой славянская колонизация византийских земель имела глубокие последствия для истории Византии, отразившись самым непосредственным образом на развитии ее социально-экономического строя в VII-VIII вв. В советской историографии эта концепция получила свое дальнейшее развитие: теперь влиянием славян, главным образом, объяснялся окончательный переход от античного общества к феодальному. А славянская община объявлялась определяющей формой аграрных отношений в Византии[2]. Доля истины в этом есть, но почти все советские историки были склонны к преувеличению в оценке исторической роли древних славян. Особенно это усиливалось общей тенденцией к их идеализации и преуменьшению роли неславянских народов, принимавших участие в событиях Великого переселения народов. Эта тенденция достигла своего апогея в начале 50 гг. XX в.. Что повлекло за собой “перегиб” противоположного порядка. К сожалению, эти резкие колебания от одной крайности к другой еще не вполне изжиты и поныне.

Проблема развития раннесредневекового славянского общества вызывает по-прежнему живой интерес ученых самых различных стран, в том числе и неславянских. Расхождения историков славянских стран с учеными неславянскими можно было бы охарактеризовать следующим образом. Исследователи-славяне несколько преувеличивают уровень развития древнеславянского общества в VI-VII вв., организованность и воинский потенциал славян, проявляют склонность датировать возможно раньше время расселения славян на Балканском полуострове, продлевают на более значительный период, чем позволяют источники время их независимого от империи существования и т.д. Позиции неславянских исследователей (особенно греческих) является обычно по всем пунктам прямо противоположной.

В настоящее время важнейшей задачей византинистов является нахождение той самой золотой середины, которая обычно и соответствует истине.

Византия и славяне в V в.

I. Одна из наиболее трудных и далеко еще не разрешенных задач в истории славян есть определение времени их поселения в Европе и географическое их обозначение занимаемых ими мест в первые века нашей эры. Отсутствие более или менее прочно установленных хронологических и географических данных в связи с колебанием этнографических терминов, под которыми подразумевались славяне в то отдаленное время, когда их собственное имя еще не было в употреблении, - все эти обстоятельства служат объяснением той сравнительной бледности и малозначительности фактов, какими характеризуется древняя славянская история.

Географ Птолемей во второй половине II в. благодаря значительно увеличившимся к тому времени географическим сведениям, дает не только новые и проверенные своими исследованиями по древним картам данные, но и располагает свой материал по градусам широты и долготы. На его карте Средняя Европа занята Германией, Восточная - Сарматией, границей между ними служит Висла. Венеды населяют Сарматию по Балтийскому морю. Под этим именем в современной исторической науке и принято понимать первых праславян. Таким образом, можно принять как факт, что в первые века нашей эры славяне жили между Одером и Вислой.

Начало славянского движения на юг, в придунайские земли, относится к первым векам нашей эры. Если принять мнение О.В. Кудрявцева о славянском происхождении костобоков, то первое надежно засвидетельствованное в источниках славянское вторжение в пределы римской империи будет отнесено к 170 г. н.э.[3]

Имеются несомненные данные, говорящие об участии славянских отрядов в так называемых готских (или скифских) войнах III в. н.э. В частности, об этом свидетельствуют находки на древнеславянских землях монет, чеканенных в первой половине III в. н.э. в некоторых придунайских городах, которые подвергались осаде и даже взятию “готским” войсками (Маркианополь, Филиппополь, Анхиал и др.). Эти монеты могли быть получены славянами во время названных событий в виде военной добычи или контрибуции. Об участии славян в “готских” войнах говорит и состав некоторых кладов, найденных на территории славянских земель (Оболонский и др.). Именно в это время римский император Волюзиан (251-253 гг. н.э.) за победу над славянами получил титул “венедского”.

Дружинный порядок, наблюдаемый в военной организации готов и гуннов, а может быть, и других народов эпохи Великого переселения, облегчал военное братство между народами военного происхождения и способствовал распространению на большие пространства обычаев кочевого и военного быта. Таким образом, нет ничего удивительного, если в числе германских дружин на службе империи в III, IV-V вв. встречались и лица славянского происхождения; таков Острый в дружине Аспара, известный в истории катастрофы, окончившийся погибелью рода Аспар-Ардавурий; в лагере Аттилы также могли быть славяне.

Письменные источники в это время славян под их собственным именем в Подунавье еще не знают, если не считать сомнительного упоминания Псевдо-Кесарии, называющего славян среди населения придунайских земель. Это упоминание принято относить к IV в. н.э., хотя эта дата не бесспорна. Первое достоверное упоминание имени славян (Sklavus) содержится в одном из стихотворений Авита (V в.), но географически оно не локализовано, хотя можно предполагать, что сталкиваться римлянам со славянами приходилось в это время именно в области Подунавья.

На основании многочисленных показаний византийских источников VI-VII вв. можно утверждать, что к началу VI в. славяне заселили левобережье Дуная довольно основательно – настолько, что в глазах византийских авторов середины I тыс. они представляли собой коренное население этих земель. Феофилакт Симокатта утверждает, что именно славяне в древности назывались гетами. Считать гетов славянами древние авторы могли лишь в том случае, если имелось твердое убеждение в исконности славянского населения в области Дунайского левобережья. Но такое убеждение не могло бы возникнуть в середине VI в., если бы продвижение славян к Дунаю и освоение ими земель к северу от реки началось где-то около рубежа V и VI вв., как это принято считать в литературе. Этот процесс должен был начаться раньше (III-IV вв.) и в основном уже завершиться к V в.

Достаточно большое значение имеют литературные предания об именах, под которыми выступают славяне после распада гуннской империи во второй половине V в. Прежде всего сюда относится известие о славянах Иорнанда, помещенное в его истории готов, составленной в 551 г. в его “Скифии” славяне занимают обширные места в Восточной Европе от Карпат и истоков Вислы. Полагая на Дунае и Тиссе поселения Гепидов, Иорнанд на восток от них указывает жилища славян. “От верховьев Вислы, - говорит он, - раскинувшись на огромные пространства, живет многочисленный народ венеды”[4]. Это значит, что то обширное племя, которое у Птолемея называется венедами, во время великого переселения народов расселилось на юг и восток, придвинувшись к провинции Далмации. Самое существенное в известии Иорнанда заключается в дальнейших словах: “Хотя они имеют различные имена по коленам и местам обитания, но, главным образом, известны под двумя наименованиями: славяне и анты”[5]. Более западная ветвь, занимающая области до Днестра, - это славяне, для которых реки и болота заменяют города; более восточная ветвь между Днепром и Днестром – это анты, сильнейшее из двух племен. Когда началось это деление славян на две ветви, нельзя определить, но это несомненный и очень реальный факт, засвидетельствованный византийскими писателями и удерживаемый историографией VI и VII вв. легко понять, что это разделение, намеченное уже в VI в., могло бы служить исторической основой для отделения славян северо-восточных от юго-западных, что должно быть признано одним из прочно установленных положений в этнографии современного славянства.

Говоря об этом различии в этнографии славян, мы отнюдь не думаем здесь об особенностях языка и других внешних отличиях, напротив, древние известия настойчиво указывают сходство в обычаях и быте всех славян. “Все эти народы, славяне и анты, - говорит Прокопий, - не повинуются одному повелителю, но из древности живут в димократии, поэтому у них общественные дела всегда обсуждаются на сеймах”. У Маврикия, писателя тоже VI в., отмечается та же черта: “У славян и антов господствуют одинаковые нравы и обычаи, они любят свободу и не поддаются господству и порабощению”. У того же писателя есть любопытное наблюдение о политической устройстве славян: “Не признавая над собой чужой власти, они не живут в согласии и друг с другом. Так как у них много старшин, не ладящих между собой, то небесполезно некоторых их них привлекать на нашу сторону убеждениями или подарками, дабы возбудить и поддерживать между ними взаимную распрю и препятствовать соединению их под одним вождем”.

Расселение славян с первоначальных мест своего обитания были обусловлены как внешними факторами – передвижением различных этнических масс в эпоху Великого переселения народов, так и развитием их общественно-экономической жизни.

Некоторые, очень скудные сведения о земледелии у антов и склавинов имеются в письменных источниках: упоминание об антских и склавинских полях у Менандра, а также о плодах земли (пшенице, просе и т.д.), сохраняемых на древнеславянских поселениях, - у Псевдомаврикия. О древнеславянском земледелии свидетельствуют археологические данные: земледельческие орудия, остатки культурных злаков, нередко встречаемые при раскопках древнеславянских поселений середины и первой половины I тыс. н.э.

Переход славян, благодаря появлению у них новых земледельческих орудий, к пашенному земледелию позволил производить обработку земли отдельными семьями. И хотя пахотные земли оставались в середине I тыс., по-видимому, в собственности общины, возникновение индивидуального крестьянского хозяйства, предоставлявшего использовать продукт труда для личного обогащения, а также постоянный рост населения вызывали потребность в расширении удобных для возделывания земель. Социально-политический строй славян в свою очередь изменялся. У славян уже имелась племенная знать и патриархальное рабство. Многие авторы говорят о том, что в изучаемый период экономическая и социальная эволюция приводит к образованию у славян военной демократии – той формы политической организации, при которой именно война открывает перед племенной знатью наибольшие возможности для обогащения и укрепления своей власти. Славяне (как отдельные лица, так и целые отряды) начинают охотно вступать в наемные войска. Причем, как в войска противников Византии, так и в собственно византийские. Этим в V в. и ограничиваются, практически, контакты Византии и славян.

Отношения с империей в VI в.

II. В VI в. ситуация меняется. Славяне начинают уже самостоятельно нападать на Византию. На первых порах наступающие еще не стремились осесть на землях к югу от Дуная, но ограничивались частыми набегами, во время которых они наносили удары византийским войскам, захватывали добычу и пленных, но затем неизменно возвращались обратно за Дунай. Такая ситуация сохранялась на протяжении всей первой половины VI в.

Наиболее ранним зафиксированным в источниках столкновением славян с Византией (если не считать похода гетов в 517 г., который некоторыми исследователями гипотетически связывается со славянами[6] был поход антов приуроченный Прокопием к первому году правления Юстиниана, т.е. к 527 г. Анты, перейдя Дунай, вторглись в пределы империи, но понесли поражение от византийского полководца Германа. Начало движения славян за Дунай знаменовало новый этап в развитии их экспансии на юг, против рабовладельческого мира. По мнению А.В. Мишулина, характерной особенностью этого второго этапа было выступление славян в качестве самостоятельной исторической силы под их собственным именем. / Мишулин А.В. Древние славяне и судьбы Восточноримской империи. – ВДИ. – 1939. - № 1. /.

Начиная с правления Юстиниана, набеги славян на балканские владения Византии происходят чрезвычайно часто и систематически. По утверждению Прокопия, “с того времени, как Юстиниан принял власть над Римской империей, [склавины и анты], совершая почти ежегодные набеги, причиняли жителям этих областей нестерпимое зло” (Брайчевский).

В 530 г. имело место новое нашествие “гетов” на Иллирик, отраженное иллирийскими войсками. Как предполагают исследователи, под гетами и здесь следует разуметь славян (возможно, в союзе с гунно-болгарами).

Усиление славянской экспансии в первые годы правления Юстиниана заставило его принять специальные меры по усилению дунайской границы империи. В 531 г. стратигом Фракии был назначен активный и способный полководец Хилбудий, которому удалось наладить оборону дунайских рубежей от славянских набегов. Но в 534 г. он сам вторгся в пределы славянских земель и был убит там. Это поражение вновь открыло границу и вынудило византийцев пойти на уступки –Византия признавала за антами владения на левом берегу Дуная в районе бывшей крепости Туррис, саму крепость, и выдавала им денежную субсидию взамен союза, по которому анты должны были противостоять гуннам в случае попытки со стороны последних проникнуть на территорию империи. Вопрос защиты границ империи ставился не только в отношении какого-то ограниченного участка, а на всем течении Дуная, так как эти границы империя не могла бы охранять собственными, столь незначительными силами. Этим славянское господство на землях к северу от Дуная было закреплено формально и юридически. Отдельные исследователи даже называют денежные субсидии империи данью.

Троекратное нападение славян (в союзе с гунно-болгарами) на Византию относится к 540-542 гг. Согласно данным Иоанна Эфесского, варвары дошли до Константинополя и даже захватили некоторые его предместья. В 547 г. зафиксировано вторжение славян в Иллирию, во время которого было взято несколько крепостей.

Однако все эти намеки имели “сезонный характер”: до 550-551 гг. нет ни одного свидетельства о том, что славяне оставались зимовать в пределах империи.даже война 540-542 гг. имела характер троекратного набега: трижды славяне подходили к стенам Константинополя и трижды уходили назад, на свою территорию.

В это время славяне выступали либо в роли внешнего врага, угрожающего империи с севера, либо же в роли союзника в ее столкновениях с другими племенами (готами, персами и т.д.).

В литературе распространено мнение, что в это время славяне играли весьма значительную роль во внутренней истории Византии, что на византийской службе появлялись славянские отряды и отдельные лица, которые якобы нередко занимали там выдающиеся должности. Например, Г.Г. Литаврин и некоторые другие авторы полагают, что удачливый и талантливый Хилбудий тоже был антом[7]. Но другие исследователи, например, М.Ю. Брайчевский, с ним совершенно не согласны.

Несомненно, некоторые данные, свидетельствующие о том, что византийцы стремились привлечь славян на свою сторону и время от времени пользовались их услугами в качестве союзников (или наемников), действительно имеются. Так, Прокопий упоминает всадников – гуннов, склавинов и антов, которых византийские полководцы Мартин и Валериан в 537 г. привели в Рим во время его осады войсками готского короля Витигеса. Имеются данные об участии славян в войне Византии с остготами и позже – в 539-540 гг., в 546-547 гг. и т.д. О том, что анты были в составе византийских войск, действовавших против персов в 555 г., сообщает Агафий.

Однако утверждение, что славянам принадлежала выдающаяся роль в истории Византии этого времени, является преувеличением.

С середины VI в. начинается третий период в истории славянских столкновений с Восточной Римской империей – период непосредственной колонизации балканских земель, когда славяне не только вторгаются в пределы империи, но и начинают там постепенно оседать. Поворотным моментом можно считать славяно-византийскую войну 550-551 гг., описанную Прокопием, когда славяне впервые остались в пределах империи на зиму.

Война эта началась в 550 г. переправой через Дунай славянского войска численностью около 3 тыс. человек, в дальнейшем разделившегося на две части. Главной целью войны, как выяснилось из показаний пленных, взятых византийцами несколько позже, был захват Фессалоники с ее округой. Выполнение этой основной задачи лежало на одном из отрядов, в то время как другой, выполняя вспомогательную задачу, угрожал непосредственно самому Константинополю. Славяне одержали ряд блестящих побед: при Цуруле была разгромлена византийская конница во главе с Асбадом, под Адрианополем – основные силы императора, защищавшие столицу, а на морском побережье был взят город Топер. Правда, Фессалонику спасло появление свежей византийской армии под командованием Германа, как раз в это время готовившегося к отплытию в Италию против остготского короля Тотилы. Славяне очистили Фракию и, повернув на запад, прошли через Иллирию и заняли Далмацию, выйдя, таким образом, к Адриатическому морю.

Война 550-551 гг. была важным узловым моментом в истории балканских войн. Можно отметить ряд существенных моментов, отличающих ее от предшествующих столкновений, которые также нередко заканчивались крупными поражениями Византии. Новым было в первую очередь то, что славяне действовали теперь по заранее разработанному, хорошо продуманному плану, преследовавшему далеко идущие цели. С этим связана и другая существенная черта: война 550-551 гг. имела своей задачей освоение определенного района. Впервые славяне зиму 550/51 гг. провели в пределах империи. Будучи вынужденными отказаться от немедленного взятия Фессалоники, славяне, тем не менее, не возвратились обратно за Дунай, а заняли Далмацию. Таким образом, именно с войной 550-551 гг. можно связывать начало заселения славянами земель к югу от Дуная, которое в конечном итого привело к славянизации всей Иллирии и значительной части Фракии.

Можно сказать, что именно в это время определились пределы последующего славянского заселения Балкан и были созданы предпосылки для его практического осуществления.

После событий 550-551 гг. на протяжении некоторого времени никакими сведениями о новых войнах славян с Византией мы не располагаем. По-видимому, был заключен мир на условиях, выгодных славянам, а именно – на условиях разрешения им селиться на землях южнее Дуная. В конечном счете само византийское правительство усматривало в колонизационном движении славян известные выгоды для себя, поскольку разоренные длительными набегами Фракия и Илирия настоятельно требовали притока свежего населения, без чего экономическое возрождение этих районов было бы просто немыслимым. И в дальнейшем, не имея возможности его сдерживать, византийское правительство поддерживало колонизационное движение славян. Но процесс этот не мог проходить совсем гладко: славянские переселенцы представляли собой силу беспокойную; их наступление было чревато для империи немалыми опасностями, поскольку занятые ими земли нередко превращались в плацдарм для дальнейшего наступления.

Действительно, уже события 550-551 гг. создали вполне реальную угрозу непосредственной периферии Константинополя. Именно с ними можно связывать те мероприятия по строительству крепостей, которые Юстиниан проводил на Балканах вскоре после этого времени. Об этих мерах пишет Прокопий, по сведениям которого, например, укрепления Филиппополя и Плотинополя (Фракия) были воздвигнуты против варваров, обитавших в районе этих городов. Тогда же была восстановлена крепость Адина в Мисии, вокруг которой укрывались варвары-славяне, совершавшие набеги на соседние земли, а также крепость Ульмитон, совершенно разрушенная славянами, постоянно живущими в окрестностях.

Их этих сообщений следует, что в описываемое Прокопием время славяне не только осели во многих районах Балканского полуострова, но и готовы были использовать эти земли в качестве исходного пункта для дальнейшего продвижения. В связи с этим византийской администрации приходилось принимать меры уже не столько для изгнания переселенцев из занятых ими районов, сколько для предотвращения дальнейших набегов.

В течение трех десятилетий после событий 550-551 гг. славяне обосновались на территории северной части Балканского полуострова настолько, что чувствовали себя там хозяевами. Иоанн Эфесский писал: “В третьем году после смерти царя Юстина и воцарения победителя Тиверия совершил нападение проклятый народ славяне. Они стремительно прошли всю Элладу, страны Фессалоники и всей Фракии и покорили многие города и крепости. Они опустошили и сожгли их, взяли пленных и стали господами на земле. Они осели на ней господами, как на своей, без страха. Вот в течении четырех лет и доселе по причине того, что царь занят персидской войной и все свои войска послал на Восток, по причине этого они растеклись по земле, осели на ней и расширились по ней теперь, пока допускает их бог. Они производят опустошения и пожары и захватывают пленных, так что у самой внешней стены они захватили и все царские табуны, много тысяч (голов) и другую разную (добычу)”[8].

Сведения Иоанна относятся к началу 80-х гг. VI в., и картина, описанная им, отражает последствия массовой колонизации балканских земель. И во второй половине VI в., в более позднее время источники неоднократно говорят о славянах как о коренном населении в определенной области империи – в первую очередь во Фракии, Македонии, Иллирии, Далмации. По сведениям Евагрия, около 584 г. славяне заняли “всю Элладу”.

Истощенная войнами империя не имела средств для организации активного сопротивления все более и более усиливавшемуся славянскому натиску. В последние годы царствования Юстиниана византийская армия, по свидетельству его преемника Юстина II, оказалась “до такой степени расстроенной, что государство было предоставлено беспрерывным нашествиям и набегам варваров”[9].

Местное население империи, особенно пестрое в этническом отношении в северных балканских провинциях, также было плохим защитником своей земли. Хозяйственная жизнь придунайских областей, на протяжении нескольких веков многократно подвергавшихся варварским вторжениям, в ряде районов заметно заглохла и сами районы обезлюдели. Но император, не смотря на это, не снижал налогов. Поэтому население не слишком сопротивлялось захватчикам.

С начала 60-х годов VI в. наступление славян на Византию было временно приостановлено появлением на Дунае тюркской орды аваров. Византийская дипломатия, широко практиковавшая политику подкупов и натравливания одних племен на другие, не преминула использовать новых пришельцев для противления славянам. В результате переговоров между посольством аварского хакана Баяна и Юстинианом, происходивших в 558 г., было достигнуто соглашение, по которому авары обязывались, на условии получения ежегодной дани от Византии, охранять ее дунайскую границу от вторжений варваров, в том числе и славян. В первую очередь набегам аваров, продвигавшихся из закаспийских степей по Черноморскому побережью к нижнему Дунаю, подверглись земли антов. “Владетели антские приведены были в бедственное положение. Авары грабили и опустошали их землю”, - сообщает Менандр Протиктор[10].

Некоторые исследователи ассоциируют антов и дулебов. А В.О. Ключевский соотносит также дулебов с “Валинаной” арабского географа Масуди, который сообщает, что некогда одно из славянских племен “имело прежде в древности власть (над ними), его царя называли Маджак, а само племя называлось Валинана. Этому племени в древности подчинялись все прочие славянские пл

Источник: http://altnet.ru/~sasha/vs.htm#_ftnref1