И ПОРУГАТЬ, И ПОХВАЛИТЬ

«На опушке леса стоял маленький дом...»

Обычно на подобной фразе читатель-«буквоед» откладывает в сторону переводную (как правило, с английского языка) книгу и с досадой думает: ну, почему переводчик поленился понять, что английский «маленький дом» это русский «домик»?

Действительно, почему?

Самый простой ответ: в английском языке нет уменьшительных суффиксов, и значение уменьшительности англичанам приходится передавать с помощью слов little и small — маленький, небольшой. Но, если задуматься чуть дольше, мы увидим, что в этом простом случае, как в капле воды, отразилась особенность русского, а точнее — славянского языкового строя.

Дело в том, что один из важнейших принципов, по которым живет и развивается язык, это его стремление избежать «избыточности». Рассмотрим такой пример. Исторически сложилась глагольная пара: положить — класть. Лексическое значение этих слов одно и то же; различаются они только по виду: совершенный (однократное и законченное действие) и несовершенный (многократное или незаконченное). Поэтому попытки разговорного языка образовать от каждого из этих глаголов его однокоренную видовую пару (ложить; покласть) всегда останутся за пределами литературной нормы. Глаголу вполне хватает одной формы совершенного и одной формы несовершенного вида; другие, «запасные», слова — это и есть избыточность. А то, что «узаконенная» видовая пара оказалась разнокоренной, — дело исторического случая. На ее месте могла бы оказаться как пара «класть — покласть», так и «ложить — положить». Но только одна!

Принцип неизбыточности соблюдается языком очень строго. Именно поэтому одно из школьных определений синонимов: «слова, одинаковые по смыслу, но разные по звучанию» — не вполне точно. Вернее будет сказать: слова, близкие по смыслу, потому что слов с действительно одинаковым, тождественным значением в языках почти нет.

А теперь вернемся к уменьшительным суффиксам. В каком-то смысле «домик» это почти то же, что дом; есть и очевидная разница в значениях. Но тогда — чем отличаются по смыслу «домик» и, скажем, «домишко»? Какая разница между «ружьишком» и «ружьецом»; «доченькой», «дочечкой» и «дочуркой»; «заинькой», «заюшкой» и «зайчиком»? Вообще, если открыть любое из академических изданий русской грамматики и посмотреть список встречающихся в русском языке уменьшительных суффиксов существительных, мы будем поражены их количеством и разнообразием; ни в одном из западноевропейских языков не встретишь ничего подобного. И если бы только существительных! Попробуйте буквально перевести на английский или французский такие слова, как «красненький», «дешевень кий», «тихонько» или, того пуще, «тихонечко».

Чем же вызвано такое изобилие и как оно согласуется с принципом неизбыточности; почему ни один из ряда уменьшительных синонимов одного и того же слова не «лишний»?

Если мы попробуем сами, в качестве носителей языка, описать, в чем разница между «домиком» и «домишком», «тихо» и «тихонечко», то поймем, почему полные названия таких форм — не просто уменьшительные, но уменьшительно-ласкательные.

Дело в том, что смысл слова устроен довольно сложно. Кроме обычного лексического значения — «объективной» части смысла — в строении слова может содержаться то, что лингвисты называют «эмоциональной коннотацией», или, проще, эмоциональное отношение говорящего к тому, что он называет. Оно может быть самым разным, не только ласкательным; например, «хитрюга», «парнище» и подобные.

Не надо путать эмоционально окрашенные слова с такими нейтральными словами, которые называют субъективно «приятные» или, напротив, «отталкивающие» реалии или качества. Так, слово «вор», при всем негативном, что связано с этим понятием для нормального человека, лингвистичес ки эмоционально-нейтрально, а вот «воришка» и «ворюга» — имеют эмоциональную окраску. «Подлец», «негодяй» или, напротив, «прекрасное» — казалось бы, эти слова эмоционально окрашены, — но но это не из-за их устройства, а потому, что реальность, ими обозначаемая, воспринимается как «плохая» или «хорошая». А вот «ружьецо» — это не просто «маленькое ружье», так же, как и «зверюга» — не просто «большой зверь». «Домик» в значении «маленький дом» менее эмоциональ но окрашен, чем «домишко» (правда, надо сказать, что языковое указание на малый размер почти всегда имеет ласкательный оттенок значения; такова уж человеческая природа, запечатленная в языке).

Оказывается , русский язык, точнее — его богатейшая система суффиксов, идеально приспособлен для выражения огромного спектра разнообразных эмоциональных отношений, причем не только нежных, ласкательных, но и множества других, для которых бывает порой даже трудно подобрать определение; судите сами: «ветрище», «шоферюга», «доходяга», «лошаденка»; «малец», «малыш», «малютка», «малявка» (а от каждого из них возможно очередное уменьшительное вроде «малюточка» или «малышок»).

Язык — это не просто информационный код, это слепок человеческих представлений о мире. Как тут не вспомнить русских философов и религиозных мистиков Серебряного века с их представлением о «вечной женственности» русской души...

Е. МИХАЙЛОВА.