Се врзiем рiещехомь Озменджете сен якожде тма по Сурiе I се Парунiе оутще на вы i розтрцещеть вы яко овчы I крато тоi отремтещуть i воiе Сврьгы оубоящутьсе I себ то iесе знаме якожде у Нiепры проквенте лозiце в зiмiе I се Коупало укажящеть про ны знаме о вентезе на врзiе

В центральных областях древней Европы ход этногенического процесса был более сложным, чем в северо-восточной зоне, где лежали земли древних балтийских и финно-угорских племен. В Средней Европе относительно рано распространились прогрессивные для первобытной эпохи формы хозяйства и общественных отношений; здесь не прекращались всякого рода передвижения племен, нарушавшие и усложнявшие течение этногенической жизни; развитие культуры происходило под заметным влиянием передовых цивилизаций Средиземноморья и Причерноморья. B результате археологическая картина Средней Европы является весьма пестрой. К исходу III тыс. до н.э. она была представлена большим числом разнообразных древних культур, хронологические и генетические отношения которых между собой еще во многом составляют загадку. Археологические материалы железного века далеко не всегда могут быть увязаны здесь со свидетельствами древних авторов и сопоставлены с результатами лингвистических разысканий. Вследствие этого археологические исследования пока что не дают определенного и убедительного ответа на один из важнейших вопросов европейской отногении - на вопрос о происхождении и древнейшей истории славянских племен.
В настоящее время наиболее ранней группой древностей, принадлежность которой к славянской культуре не вызывает абсолютно никаких сомнений, являются места поселений и могильники VI-VIIвв. н.э. Они имеются во многих областях Средней, Восточной и Южной Европы, там, где славяне были известны в это время византийским и западноевропейских авторам. Между этими древностями и памятниками славянской культуры последующих столетий существует бесспорная преемственность, проявляющаяся в формах жилища, в облике глиняной посуды и прочего бытового инвентаря, в погребальной обрядности и т.д.
Более ранний период - середина I тыс. н.э. с ее великим переселением народов и крушением Римской империи - был временем, когда повсюду в Европе, за исключением отдаленных северных областей, в развитии культуры совершился резкий перелом, нарушивший старые традиции и преемственность. Поэтому до сих пор окончательно не установлено, какие древности этого периода, - а следовательно, и всех предшествовавших столетий - должны быть связаны со славянами. Вопрос о славянах до VI-VIIвв. н.э. - это область гипотез и споров, в которых археологические источники обычно отступают на второй план по сравнению с более богатыми и разнообразными данными, выявленными лингвистикой.
Как известно, славянские языки принадлежат к обширной индоевропейской семье. Сравнительное языкознание утверждает, что некогда существовала компактная группа индоевропейских племен - носителей близких, связанных между собой и переживавших общие процессы языков и диалектов. Из этой индоевропейской общности впоследствии развились все племена и народы с языками индоевропейского строя. Выше уже шла речь о том, что областью индоевропейской общности являлась, повидимому, Юго-Восточная Европа, где рано возникла развитая неолитическая культура. Хронологические рамки этой общности не могут быть точно определены. Но лингвисты пришли к выводу, что древние индоевропейские племена в этот период были скотоводами, еще не знакомыми с употреблением металлов. По археологическим данным, скотоводство распространилось на Балканском полуострове и в прилегающих к нему областях в VI-IV тыс. до н.э.; бронзовый (медный) век начался там в III тыс. до н.э.; широкое распространение металла падает на последующее тысячелетие. В это время, в III-II тыс., индоевропейская общность уже распадалась и племена с языками индоевропейского строя, известные науке, распространялись по широким пространствам Юго-Западной Азии и, вероятно, по Европе. Очевидно, где-то здесь, в рамках этих тысячелетий, следует искать истоки и славянских племен.
Чрезвычайно важными являются наблюдения лингвистов, свидетельствующие об исконной близости славянского, балтийского и германского языков. По мнению ряда исследователей, в рамках индоевропейской общности в период ее распада существовала североиндоевропейская (славянобалто-германская) группа языков, которая в III тыс. распалась на балтославянский и германский (В. Георгиев. Балто-славянский, германский и индо-иранский. СФ, I, 1958, с. 25; Т. Lehr-Sрlаwinski. 1) О pochodzeniu i praojczyznie slowian. Poznan, 1946; 2) Konspekt zarysu etnogenazy slowian. In: Z polskich studiow slawistycznuch, Warszawa, 1963). Но многие лингвисты изображают распадение славяно-балто-германской группы по-другому, без промежуточной балтославянской языковой общности. Имеются и иные представления об образовании славян, балтов и германцев, по-разному определяющие их место среди древних индоевропейских группировок, существующих поныне или исчезнувших еще в древности. Но так или иначе - близость славян, балтов и германцев является, по-видимому, бесспорной. И в археологии уже давно возникло предположение, что начала славянского этногенеза, подобно истокам балтов и германцев, восходят к племенам культуры шнуровой керамики, появившимся в Центральной, Северной и Восточной Европе в конце III - начале II тыс. до н.э.
Выше уже шла речь о том, что эти древние племена распространились с юга, с окраины тех европейских областей, которые рассматриваются большинством исследователей в качестве наиболее вероятной родины индоевропейцев. Племена шнуровой керамики появились накануне широкого распространения металлов, еще в условиях неолита, но уже при наличии у них пастушеского хозяйства. Археология не может указать какую-либо другую поздненеолитическую общность, которая соответствовала бы данным языкознания о праславянах, прабалтах и прагерманцах в такой же мере, как группа племен шнуровой керамики. Именно их культура составила главную основу для последующего культурно-исторического процесса, протекавшего в древности в пределах будущих славянских, балтийских и германских земель. Каких-либо вторжений извне, повлекших за собой коренное изменение состава населения в Средней Европе, в последующее время как будто бы не наблюдалось.
Данное предположение является, однако, еще далеко не полностью обоснованным археологическими материалами. Оно отнюдь не свидетельствует, что вопрос о происхождении славян на основании археологических данных близок к своему разрешению. Если можно говорить о том, что в Средней Европе, - там, где утвердились племена шнуровой керамики, - в последующее время не было коренных перемен в составе населения в результате вторжения извне, то внутри самих среднеевропейских племен было множество переселений. За время, отделявшее славян VI-VII вв. н.э. от племен шнуровой керамики, археологическая картина Средней Европы неоднократно существенно изменялась. Судьба ее отдельных слагаемых и их отношение к славянскому этногенезу остаются не выясненными. Следует думать при этом, что во II тыс. до н.э., кроме праславян, прабалтов и прагерманцев, в Средней Европе имелись и другие - родственные им, а может быть и совсем чуждые - племена, позднее исчезнувшие бесследно.
Тем не менее, ориентировочная схема смены древних среднеевропейских культур, которую может обрисовать сейчас археология, является заслуживающей внимания и, я бы сказал, перспективной с точки зрения вопросов славянского этногенеза. Постараюсь коротко обрисовать ее в самых обобщенных чертах.
Предполагаемые предки балтов - племена шнуровой керамики, проникшие в Юго-Восточную Прибалтику и Верхнее Поднепровье, - заняли области, принадлежавшие ранее охотничье-рыболовческому населению, более или менее однородному по культуре. По уровню своего экономического и культурного развития прабалты были значительно выше местного населения. Роль последнего в качестве субстрата в ходе дальнейшего этногенического процесса вряд ли была особенно заметной. Последующее развитие культуры происходило здесь при явном господстве элементов, восходящих к племенам шнуровой керамики. Наиболее устойчивым оказался древний субстрат, представленный культурой штрихованной керамики, локализовавшийся преимущественно в бассейне Немана и по его периферии, где племена шнуровой керамики составляли явное меньшинство. Здесь процессы этнической интеграции затянулись на многие столетия. Балтийский элемент здесь восторжествовал, по-видимому, лишь в I тыс. н.э.
Совсем иначе выглядела обстановка в тех областях Средней Европы, где следует искать истоки славянских или праславянских племен. Если в период раннего неолита Средняя Европа была занята сравнительно однородной группой неолитического населения с линейно-ленточной керамикой, имевшей, по-видимому, дунайское происхождение, то к исходу III тыс. до н.э., накануне появления племен шнуровой керамики, картина существенно изменилась. Поздний неолит, как я уже указывал, представлен здесь несколькими различными культурами, которые далеко не всегда строго локализовались в определенных местностях. Такая культурная чересполосица могла появиться лишь в результате передвижений древних племен. Одни из поздненеолитических культур возникли, очевидно, в ходе культурно-этнической дифференциации местного населения. Таковы поздние варианты культуры линейно-ленточной керамики, леншельская культура, вероятно, культура воронковидных кубков. Другие группы племен были пришлыми. С юга, из балканских областей в Северное Прикарпатье и бассейн Верхней Вислы продвинулось население с расписной керамикой, родственное трипольскому. Во многих областях Средней Европы вплоть до балтийского побережья спорадически встречаются остатки культуры племен шаровидных амфор - по-видимому, одного из генетических предшественников племен шнуровой керамики. Их происхождение остается далеко не выясненным, хотя большинство исследователей ведет их из южной зоны Восточной и Средней Европы, рассматривая в качестве первой волны двигавшихся с юга на север пастушеских племен.
Особенно существенным было то, что все эти племена, и местные и пришлые, были знакомы с прогрессивным для того времени формами хозяйства - скотоводством и земледелием. По уровню своего развития они мало отличались от племен шнуровой керамики. Поэтому при распространении последних их отношения с предшественниками складывались здесь совсем иначе, чем в Юго-Восточной Прибалтике и Верхнем Поднепровье. В ходе дальнейшего этногенического процесса местные племена и их культура сыграли здесь значительную роль. Наследием этого сильного и пестрого по своему составу субстрата явилось прежде всего то, что после расселения племен шнуровой керамики, в раннем бронзовом вене, в Средней Европе продолжала сохраняться значительная культурно-этническая неоднородность. Такиекультуры, определенные польскими и немецкими археологами, - прежде всего Ю. Косшевским, - как гробская между нижним течением Вислы и Одера, ивенская и томашовская на Средней и Верхней Висле, культура типа Злота в Южной Польше, почарская в Верхнем Поднестровье и др., несут в своем материале - в керамике, в погребальной обрядности, в предметах убора - следы как старых местных традиций, так и культурных особенностей, свойственных племенам шнуровой керамики. Наиболее отчетливо последние были представлены в томашовской культуре и в культуре типа Злота. Каждая из культур раннего бронзового века имела, очевидно, свою судьбу, пока что, далеко не изученную археологией. Где следует здесь искать предков славян, в носителях какойкультуры, - остается пока не выясненным.
Перехожу снова к результатам лингвистических разысканий. Если время обособления первобытного славянского языка - группы диалектов, выделившихся из других индоевропейских языковых общностей - определяется весьма приблизительно, где-то в рамках конца III и начала II тыс. до н.э., то конец общеславянского состояния может быть датирован более определенно. Дифференциация славянских языков связывается с широким расселением славянских племен, исторически засвидетельствованным для VI-VIIвв. н.э., но начавшимся, как полагают, много раньше, еще на рубеже и в первой половине I тыс. н.э.
На основании следов древних языковых контактов сравнительная лингвистика наметила в общих чертах картину размещения индоевропейских и других племен в Средней и Восточной Европе в период общеславянского состояния. Наиболее родственной славянам языковой группой, судя по лингвистическим данным, является балтийская. Характер ее близких взаимоотношений со славянским миром еще не вполне исследован и составляет ныне предмет дискуссии. Выше уже указывалось, что одни исследователи продолжают отстаивать мысль о существовании в далеком прошлом единой балто-славянской группировки, которая якобы лишь позднее распалась на две части - на славян и балтов, - другие же лингвисты, в частности большинство советских исследователей, рассматривают славян и балтов в качестве издавна самостоятельных, тесно связанных между собой индоевропейских групп. Выдвигается мысль о балтославянском языковом союзе или о балто-славянской языковой сообщности (И.А. Бодуэн де Куртенэ. Лингвистические заметки и афоризмы. ЖМНП, 1903, IV, с. 246; В.К. Мэтьюс. О взаимоотношении славянских и балтийских языков. СФ, I, 1958, с.27-44; В.В. Иванов и В.Н. Топоров. К постановке вопроса о древнейших отношениях балтийских и славянских языков. IV Международный съезд славистов. Доклады. М., 1958; С.Б. Бернштейн. Балто-славянская языковая сообщность. СФ, I, 1958, с.43-67; Chr Stаng. Die slavische und baltische Verbum. Oslo, 1942, - и многие другие работы). Такие отвлеченные, далекие от реальной истории формулировки, возможно, в какой-то мере удовлетворяют лингвистов, историки же и археологи с ними примириться но могут. Но как бы в дальнейшем ни разъяснился вопрос об отношениях славян и балтов, бесспорная близость славянских и балтийских языков, сохранившаяся вплоть до настоящего времени, позволяет говорить о непосредственном территориальном соседстве славян и балтов в течение длительного времени. И этот факт является, несомненно, чрезвычайно важным.
Установлено также, что те и другие языки - славянские и балтийские - развивались в условиях достаточно тесных контактов с германскими языками. При этом балто-германские связи большинством лингвистов признаются более старыми и более прочными, чем связи славяно-германские. Предполагается, что балты с глубокой древности были восточными соседями германцев в районе Прибалтики, где, по историческим и гидронимическим данным, находилась древнейшая территория германских племен. Контакты между славянами и германцами возникли в начале нашей эры, когда германские племена начали свое движение из Прибалтики на юг. Отсюда следует, что славянские племена скорее всего жили южнее балтов, были их южными соседями.
Последующее уточнение в наши знания о размещении древних племен вносит изучение следов древних балто-финно-угорских и славяно-финно-угорских языковых контактов. Первые восходят к глубокой древности. Полагают, что их начала могут быть датированы временем распространения в Юго-Восточной Прибалтике скотоводческого хозяйства, т.е. первыми веками II тыс. до н.э., о чем речь уже шла выше. Славяно-финноугорские контакты, напротив, лингвисты признают относительно поздним явлением. Как убедительно показал В. Кипарский, в финно-угорских языках среди многочисленных славянских заимствований не обнаруживаются праславянские, а в славянских языках нет следов старофинских форм (В. Кипарский. О хронологии славяно-финских лексических отношений. Scando-Slavica, IV, Copenhagen, 1958). Очевидно, славяне первоначально не соприкасались с финно-угорским миром, отделенным от них широким балтийским заслоном. Контакт между славянами и финно-уграми возник позднее, лишь после того, как славянские племена продвинулись в глубину восточнобалтийских земель, в поречье Днепра и Оки, войдя в непосредственное соприкосновение с финно-уграми. Это также говорит о том, что славяне первоначально жили южнее балтов.
Очень важными представляются наблюдения, свидетельствующие о существовании в далеком прошлом славяно-иранских языковых связей, которые были возможны лишь в скифское или скифо-сарматское время, т.е. в I тыс. до н.э. и в начале нашей эры. В более позднее время, как известно, область ираноязычного населения на юге Восточной Европы была занята тюркскими и другими племенами. В балтийских языках следы соприкосновения с иранским миром не обнаруживаются - за некоторыми незначительными исключениями. Очевидно, славяне составляли приблизительно такую же преграду для балто-иранских контактов, как древние балты для контактов славяно-финно-угорских.
Можно упомянуть еще о мало отчетливых данных, свидетельствующих, по-видимому, о славяно-кельтских контактах. Было бы крайне важным иметь сведения о наличии или отсутствии языковых связей славянских племен с другими древними племенами южной зоны Средней Европы - даками, фракийцами, иллирийцами. К сожалению, из-за недостатка фактических данных о языках этих племен таких сведений в распоряжении лингвистики почти не имеется. Но границы расселения этих племен, обитавших по периферии Римской империи, относительно хорошо известны по сообщениям современников. Это помогает определить пределы славянской территории на рубеже, в первых веках и в середине I тыс. н.э.
Если граница балтов, судя по данным гидронимик, проходила на юге приблизительно по Припяти, поднимаясь на западе к Гданской бухте, где соседями балтов были германские племена; если области славяно-иранского пограничья лежали на северо-западных рубежах Скифии в Среднем Поднепровье, на Южном Буге и на Днестре; если Карпаты принадлежали дакам и фракийцам, а земли по Верхнему Дунаю и далее на запад кельтам, - то нетрудно определить область, в пределах которой обитали в то время древние славяне.
Это была широкая полоса в Средней Европе, лежащая между Средним Днепром и Верхним Днестром, по Северному Прикарпатью и в бассейне Вислы. Возможно, что на западе она включала в свои пределы также и земли по верхнему течению Одера и Эльбы.
Особенно существенным и убедительным является то, что обрисованная область характеризуется древнейшей славянской топонимикой (гидронимией). Именно здесь сосредоточены наименования рек, озер и старых урочищ, которые, по мнению лингвистов, относятся к общеславянской эпохе. Правда, древняя славянская топонимика (гидронимия) является менее отчетливой и не такой плотной, как гидронимия балтийская. Здесь сказалась, очевидно, сложность исторических судеб Средней Европы в I тыc. до н.э. и особенно в начале и середине I тыс. н.э. Границы славянских земель в это время не раз нарушались. Сначала в их пределы вторгались на западе кельты, а на востоке скифы и сарматы. Через славянские области в начале нашей эры двигались на юг многочисленные германские племена, позднее - гунны, авары и др. Все это не могло не сказаться на чистоте гидронимии. Тем не менее исследователями уже давно признается, что область древней славянской гидронимии в Средней Европе должна рассматриваться как коренная славянская территория. Такого мнения придерживались и придерживаются многие исследователи-слависты: А.Л. Погодин, А.И. Соболевский, Л. Нидерле, позднее М. Фасмер, Т. Лер-Сплавинский, Ф. П. Филин и мн. др. (А.Л. Погодин. Из истории славянских передвижений. Варшава, 1901: L. Niedегlе. Slovanske starozitnosti, I, Praha, 1902; Л. Нидерле. Славянские древности. М., 1956, с.19-35; Т. Lehr-Splawinski. O pochodzeniu i praojczyznie slowian, с.53-91).
В числе данных, позволяющих обрисовать древнюю славянскую территорию, приводятся обычно известия о венедах, принадлежащие греческим и римским авторам. Венедам посвящена обширнейшая литература, где рассматривается вопрос о локализации их на карте древней Европы, вопрос о том, подразумевались ли под этим наименованием славяне - и только ли славяне; или же так называли всех восточных соседей германцев: не только славян, но и балтов, а может быть, и другие племена, позднее не сохранившиеся?
Крайняя отрывочность и случайность сведений о венедах не позволяет, однако, дать на эти вопросы вполне определенный ответ. Территория поселений венедов не может быть точно локализована: они жили в лесах между Карпатами и Балтийским морем, по-видимому, по обе стороны Вислы, главным образом на восток от нее. Этноним венеды имеет, вероятно, кельтское происхождение, и не исключено, что он являлся собирательным наименованием всех восточных соседей германцев. Бесспорно лишь, что древние славяне входили в состав венедов. Это следует не только из сообщения Иордана о том, что склавины и анты в древности назывались венедами, но и из того, что в германских языках этот этноним сохранялся для обозначения славян в течение многих веков, вплоть до позднего средневековья. Таким образом, к данным сравнительного языкознания и гидронимии, обрисовывающим древнюю славянскую территорию, известия о венедах, по сути дела, не прибавляют ничего нового, но и не противоречат им, что, конечно, очень существенно.
П.Н. Третьяков. Финно-угры, балты и славяне на Днепре и Волге (О происхождении славянских племен). М.-Л., 1966, c.190-196