К исходу IIв. н.э. в Северо-Западном Причерноморье сложилась новая историческая обстановка, сопровождаемая значительными передвижениями племен. Она сказалась на жизни и культуре населения обширных пространств, включавших в свои пределы не только Поднестровье и Нижнее Поднепровье, но и отдельные области Среднего Поднепровья, принадлежавшие зарубинецким раннеславянским племенам.
Если исходить из исторических данных, можно назвать две основные причины, определившие эту обстановку. Во-первых, в начале IIв. римляне захватили Дакию и в последующие десятилетия колонизовали ее территорию, вытесняя местное дако-фракийское население. Граница римских провинций на Карпатах продвинулась далеко к северу. По их широкой периферии распространились новые экономические отношения и торговые связи. Во-вторых, в конце II-начале IIIв. в Северо-Западное Причерноморье вторглись готы - германские группировки, переселившиеся сюда с севера, из Нижнего Повисленья. Вскоре готы оказались во главе сильного варварского государства, объединившего различные племена на значительных пространствах. Готское государство стремилось подчинить себе население и более отдаленных областей. Во второй четверти IIIв. готы начали борьбу с Римом, который вскоре был вынужден уступить им часть своих северо-восточных владений. Понятно, что все это сопровождалось неоднократными перемещениями населения, смешением различных этнических группировок, установлением новых экономических, политических и культурных связей. В частности, вторжение готов нанесло сильный удар по античным культурным традициям, издавна существующим в Северном Причерноморье.
Если же обратиться к археологическим данным, то историческая картина будет выглядеть, пожалуй, еще более сложной, причем на первое место наряду с конкретными внешними факторами - римским завоеванием и вторжением готов - выдвинутся внутренние, а именно достигнутый к этому времени местным населением сравнительно высокий уровень социально-экономического развития, ведущий к коренным переменам в области культуры и жизни. Новые исторические условия, таким образом, нашли в среде местного населения подготовленную почву.
Археологические данные свидетельствуют, что с конца II - начала IIIв. н.э. в Нижнем и Среднем Поднепровье, в поречье Южного Буга и на Днестре распространилась новая культура. Ее археологическими памятниками являются остатки больших поселений открытого типа, напоминающих современные села, и могильники с трупосожжениями и обычными захоронениями. По могильнику у с. Черняхова, расположенному на правом берегу Днепра к югу от Киева и исследованному в конце XIXв. В.В. Хвойкой, эти древности получили наименование черняховских. Вот уже семьдесят лет вопросы о черняховской культуре, о роли различных племен в ее создании, об отношении их друг к другу в рамках черняховского ареала и многие другие не сходят со страниц археологической литературы.
Черняховская культура представляла собой весьма своеобразное явление, существенно отличавшееся от культур большинства местных племен предшествовавших столетий, тесно связанное с обрисованной выше исторической обстановкой. Убедительным доказательством этого являются хотя бы многочисленные находки римских монет, попавших в то время в Поднестровье и Поднепровье. Многие из них - это богатые клады. Римские монеты несомненно были важным элементом экономической жизни черняховцев, что говорит о многом, в том числе о высоком для того времени уровне экономической и социальной жизни. Этому соответствовали и другие черты их культуры, отнюдь не укладывающиеся в представления о первобытном строе, свидетельствующие о возникновении классовых отношений. Сюда относятся развитое ремесло, интенсивные торговые связи, развитое пашенное земледелие. Глиняная лощеная посуда, сделанная на гончарном круге, римское стекло, украшения, распространенные в римских провинциях, процарапанные на сосудах знаки, буквы греческого алфавита, а иногда и целые слова - вот что находят археологи при раскопках черняховских поселений и могильников.
И еще одна характерная черта черняховской культуры должна быть здесь отмечена. На всей огромной территории распространения - от Черного моря до Припяти и Десны и от Прикарпатья до Северского Донца - древности этой культуры в основных чертах однородны, одинаковы. Именно данное обстоятельство долгое время являлось источником ошибочных суждений о черняховцах. Обращаясь к их культуре с обычной меркой, археологи рассматривали черняховцев как одноэтничный массив. Но какой, славянский, готский, скифо-сарматский? Этот вопрос оставался без убедительного ответа (Последние публикации: Древности эпохи сложения восточного славянства. МИА, 1964(116); История и археология юго-западных областей СССР начала нашей эры. МИА, 1967(139)).
Первоначально, когда черняховские древности были известны лишь в ограниченных пределах Киевского Поднепровья, В.В. Хвойка предполагал, что черняховские племена являлись прямыми потомками зарубинецкого раннеславянского населения, отразившими в своей культуре все то новое, что появилось в Северо-Западном Причерноморье после завоевания Дакии Траяном. Это предположение поддержали и другие исследователи, в частности А.А. Спицын. В работах, опубликованных на рубеже и в начале нашего века, он рассматривал зарубинецкую и черняховскую культуры как две фазы в развитии одного и того же населения - предков восточных славян периода Киевской Руси (В.В. Хвойка. Древние обитатели Среднего Приднепровья. Киев, 1913; А.А. Спицын. Расселение древнерусских племен по археологическим данным. Журн. Минист. народа. просв., 1899, кн.VIII). Противниками этого предположения были некоторые немецкие археологи, утверждавшие тогда, что все бескурганные могильники с трупосожжениями рубежа и первых веков нашей эры, известные в Средней и Восточной Европе, в том числе зарубинецкие и черняховские, принадлежат древним германским племенам. Черняховцы рассматривались в качестве готов, что в какой-то мере соответствовало историческим сведениям об этих племенах.
Последующее накопление фактических данных показало, что оба этих предположения были ошибочными. Между зарубинецкой и черняховской культурами не только не обнаружилось никаких связующих звеньев, а, наоборот, выявились глубокие различия, которые нельзя объяснить ни переменой исторической обстановки, ни коренными сдвигами в развитии общественного строя и культуры. В 1930г. А.А. Спицын решительно разделил зарубинецкие и черняховские племена. Первых он стал рассматривать в качестве потомков местных племен скифской поры и высказался за западное, среднеевропейское происхождение черняховцев. Вместе с тем А.А. Спицын решительно отверг предположение, что черняховцы - это готы. Он указал, что их распространение на широких пространствах от Карпат до Северского Донца исключает мысль о черняховцах как о германцах. - Естественнее всего предполагать, - писал он, - что это были славяне (А.А. Спицын. Поля погребальных урн. СА, Х, 1948, с.53-70). Мнение А.А. Спицына о черняховской культуре имело в 30-40-х годах многочисленных последователей. С черняховцами связывали известия древних авторов о славянах-антах. Этого мнения до сих пор придерживаются некоторые украинские археологи, в частности М.Ю. Брайчевский (М.Ю. Брайчевський. Бiля джерел слов'янськоi державностi. Киiв, 1964). И действительно, после того как черняховские древности - остатки поселений и могильники - были обнаружены в пределах обрисованной выше огромной территории, когда выяснилось, что черняховцы были чрезвычайно многочисленным населением, мысль о них как о готах как будто бы утратила какую-либо реальную почву. Ее защитники не могли опереться ни на исторические известия, отводящие готам более узкую территорию, ни на гидрохимические данные. Как известно, германской гидронимии в пределах черняховского ареала не обнаруживается, если не считать единичных и при этом весьма сомнительных случаев. В то же время область черняховских древностей в основном совпадала с областью распространения антов, которая, по Иордану, простиралась от Донастра до Донапра, а по Прокопию Кесарийскому, и восточнее Днепра, к северу от утургуров, живших на Азовском море.
Но славянская точка зрения на черняховцев также потерпела крушение. Когда выяснилось. что верхняя хронологическая граница их древностей не выходит за рубеж IV-Vвв., стала очевидной несостоятельность попыток связать черняховцев с раннесредневековыми славянами-антами, известными в Северо-Западном Причерноморье по сообщениям авторов VI-VIIвв. В течение 40-60-х годов украинские археологи потратили много сил и энергии, чтобы отыскать следы черняховцев среди древностей третьей четверти I тыс. н.э., синхроничных известиям древних авторов об антах. Но все поиски оказались тщетными, никаких бесспорных черняховских древностей позже IV - начала Vв. выявить до сих пор не удалось. Вместе с тем обнаружилось, что в последующий период, в антское время, в Среднем Поднепровье и Днепро-Днестровском междуречье обитало население с другой культурой, совсем непохожей на черняховскую. И население это было бесспорно славянским, антским. Такие же точно древности имеются во всех старославянских землях. Они были найдены и на Дунае, куда в VI-VII вв. проникли славяне-анты, вступившие в войну с Византией. Славянская культура VI-VIIвв. послужила непосредственным предшественником культуры Древней Руси. И это уже не гипотезы, которыми так богата археология, а бесспорные факты.
2
О славянских древностях VI-VIIвв., выявление и изучение которых в Поднестровье и Среднем Поднепровье следует рассматривать как крупнейшее достижение восточнославянской археологии за последнюю четверть века, речь пойдет ниже. Там же будут рассмотрены отношения раннесредневековых славян и черняховцев. А сейчас необходимо все же попытаться ответить на вопрос, кем были эти загадочные черняховцы, какие этнические группы они представляли? В частности, следует осветить вопрос о готах, об их отношении к черняховской культуре.
За последнее время вопрос о древностях готов значительно разъяснился. Их бесспорные следы - могильники и остатки поселений - отысканы в Южной Прибалтике по обе стороны Вислы, а также вдоль Средней Вислы и Западного Буга, т.е. на всем пути готов из Прибалтики на юго-восток. Из поречья Западного Буга во второй половине IIв. н.э. некоторые готские группировки проникли в область Верхней Припяти, откуда, как уже указывалось, они вытеснили местное зарубинецкое население.
Выходцы с далекого севера - готские племена - обладали специфической, самобытной культурой, не имевшей ничего общего с черняховской. Их культура отражала совсем иные традиции; ее возможно сравнивать с культурой других северных германцев или западных балтов - соседей германцев на Балтийском море. У готов имелись свои особые формы предметов убора и украшения, свое вооружение, своеобразная глиняная посуда. Подобно многим племенам Средней Европы, они сжигали своих мертвых, но их погребальная обрядность отличалась как от зарубинецкой, так и от соответствующей черняховской прежде всего тем, что в могилу помещались не только пережженные кости и вещи, но и остатки погребального костра - зола и уголь (Ю.В. Кухаренко. 1) Памятники железного века на территории Полесья, с.17-19; 2) Могильник Брест-Тришин; V. Lа Ваume Urgeschichte der Ostgermanen. Danzig, 1934; J. Кmiесinski. Wedrowka gotow па Poludnie w swietle najnowszych badan archeologicnych. Z оtchlапi wiekow XXV, Wroсlаw-Poznan, 1959; J. Коstrzewski. Zagadnienie pobytu Germanow na ziemiach Polskich. Slavia Antiqua, t.ХI, Warszawa-Poznan, 1964). Словом, готские древности существенно отличаются от древностей племен Северо-Западного Причерноморья. И готы не могли быть создателями черняховской культуры.
Из поречья Западного Буга и верховий Припяти готы проникли дальше к югу. Их древности известны на Верхнем Днестре, на Волыни и как будто бы на Днепре в Надпорожье. И интересно, что здесь, чем южнее они продвигались, тем в большей степени утрачивали свою самобытную культуру. Их культура теряла свои традиционные черты и как бы растворялась в черняховской среде. Когда уже в начале IIIв. готы вышли к Черному морю, о чем известно по многочисленным историческим свидетельствам, от их древней культуры не осталось и следа, они усвоили черняховскую культуру. Никаких специфических готских древностей III-IVвв. в Причерноморье археологи не знают (Э.А. Сымонович. Итоги исследований черняховских памятников в Северном Причерноморье. МИА, 1967(139).
Археологические исследования в Верхнем Поднестровье и на Волыни показали и то, что во II-IIIвв., а может быть и несколько раньше, сюда проникли не только северяне-готы, но и выходцы из более южных областей Средней Европы, носители пшеворской культуры. Пришли ли они вместе с готами или двигались самостоятельно в общем потоке великого переселения народов, пока неизвестно. Выше, в начале этого очерка, речь уже шла о том, что пшеворские древности еще предстоит дифференцировать на германские и славянские. Это относится и к древностям данного типа, обнаруженным в Верхнем Поднестровье и на Волыни, исследованным еще далеко не достаточно. Бесспорно лишь, что подобно готам, пшеворцы усвоили черняховскую культуру. Но те из них, которые остались на Волыни, превратились в черняховцев не полностью, а лишь наполовину. Они послужили важной составной частью так называемой волынскои группы черняховских племен, в культуре которых наряду с черняховскими элементами широко представлены и особенности пшеворского происхождения (Ю.В. Кухаренко: 1) Волынская группа полей погребений. СА, 1958(4); 2) Могильник Брест-Тришин; Г.Ф. Никитина. Население лесостепной полосы Восточной Европы в первой половине I тыс. н.э. Автореф. дисс. М., 1965).
Основным этническим фундаментом, на котором сложилась черняховская культура, было местное население Северо-Западного Причерноморья, составлявшее две обширные группы: позднескифскую и дако-фракийскую (гетскую),
На Нижнем Днепре и в смежных частях Причерноморья в начале нашей эры сохранялось значительное население скифского происхождения. Ему принадлежали большие, хорошо укрепленные поселения с каменной архитектурой, в свое время считавшиеся в Причерноморье городами. И это справедливо, так как их обитатели занимались не только сельским хозяйством, но и ремеслами, и торговлей. Они издавна были связаны с античными городами Причерноморья и служили посредниками между ними и северной периферией. В частности с поселениями Нижнего Поднепровья были связаны и зарубинецкие племена, о чем говорят многочисленные зарубинецкие изделия на нижнеднепровских городищах и обломки амфор, краснолаковой посуды, а также некоторые другие находки сделанные в Среднем Поднепровье на зарубинецких селищах. В материалах, происходящих из нижнеднепровских городищ, обнаруживаются свидетельства тесных сношений с дако-фракийским миром. Вероятно, состав населения нижнеднепровских поселений-городов был очень пестрым. Слои III-IVвв. представлены на этих поселениях черняховскими материалами. Немало вещей черняховского характера имеется в соответствующих слоях города Ольвии (Б.Н. Граков. Каменское городище на Днепре. МИА, 1954(36); Н.Н. Погребова, Позднескифские городища на Нижнем Днепре. МИА,  1958(64); М.I. Вязьмитiна. Золота Балка. Киiв, 1962).
Западнее позднескифских поселений, в Поднепровье, в первые века нашей эры, судя по историческим данным, находились земли дако-фракийских (гетских) племен, рядом с которыми жили выходцы из Средней Европы - загадочные бастарны, по одним данным, германцы, по другим - неизвестные племена, лишь похожие на германцев. Археологическая атрибуция днестровского населения начала нашей эры еще недостаточно ясна. Некоторые исследователи усматривают бастарнов в племенах, оставивших могильники типа Поянешти-Лукашевка, а древности так называемого липицкого типа связывают с местным дако-фракийским (гетским) населением. Материальная культура типа Поянешти-Лукашевка близка зарубинецкой и в целом далека от черняховской. Липицкая культура, имеющая местное происхождение, напротив, по многим особенностям может быть охарактеризована как предчерняховская. Она была таковой значительно в большей степени, чем материальная культура нижнеднепровских городищ. Связь истоков черняховской культуры прежде всего с дако-фракийским миром представляется весьма вероятной. Следует указать, что материальная культура, близкая черняховской, в первой половине I тыс. н.э. появилась и в Северном и Западном Прикарпатье, на территории Южной Польши, Румынии и Словакии.
Наконец, нужно добавить, что картина населения Северного Причерноморья того времени не будет полной без сарматского компонента. В начале нашей эры сарматы не раз доходили до Днестра и Дуная. Здесь известны их могильники этого периода. В исторических условиях того времени часть сарматского населения, по-видимому, порывала с кочевым образом жизни, оседала на земле и пополняла, таким образом, черняховский массив. В материалах, происходящих из нижнеднепровских городищ, сарматские элементы также представлены достаточно отчетливо.
Итак, с первых веков нашей эры на широких пространствах Северо-Западного Причерноморья шел энергичный процесс инфильтрации различных племен - местных и пришлых, особенно усилившийся во II - начале IIIв. Об этом хорошо знали современники, в частности Страбон, сообщивший в своей Географии, написанной еще в начале Iв. н.э., о местностях, где бастарны, скифы и сарматы живут смешанно с фракийцами. Подобную же картину рисовали и более поздние авторы. И это было не просто механическое смешение разноплеменного и разноязычного населения. Помимо таких обстоятельств, как войны, подчинение одних племен другими и многократные переселения, причиной этого процесса, как уже указывалось, послужил распад старых племенных и родовых связей и установление новых, уже не первобытных экономических и политических отношений. Все это означало, что в разноплеменной среде Северо-Западного Причерноморья и его периферии начался тогда процесс формирования народности и общая для всех культура, названная археологами черняховской, об этом именно и свидетельствует.
Нам неизвестно, насколько далеко продвинулся этот процесс. Вероятно, он не успел выйти из своей первичной стадии. Трудно сказать также, какой язык пробивал себе дорогу в качестве языка черняховской народности. Вряд ли это был готский язык. Повидимому, главными межплеменными языками служили здесь в то время провинциальный латинский, особенно широко распространившийся в Дакии, и греческий, издавна в той или иной мере знакомый населению Северного Причерноморья. Черняховской народности не было суждено сложиться хотя бы вчерне. В конце IVв. н.э. области Северного Причерноморья испытывают на себе жестокие удары со стороны кочевников-гуннов, в результате которых рухнули и черняховская оседлость, и ее культура. Это был страшный разгром, по-видимому не уступающий по своей опустошительности татаро-монгольскому нашествию на русские земли в XIIIв. В настоящее время так или иначе исследованы уже не одна сотня остатков черняховских поселений и десятки могильников. И все они говорят об одном и том же - что на рубеже IV-V вв. черняховские поселения были покинуты их обитателями. Конечно, нельзя допустить, будто все черняховское население поголовно было уничтожено гуннами или было вынуждено куда-то бежать. Часть готов обосновалась с этого времени в Крыму, часть ушла на запад. Судя по археологическим данным, наименование готы, фигурирующее у древних авторов, следует понимать здесь не только в этническом, но и в политическом значении. Часть черняховского населения, вероятно, осталась на старых местах, и позднечерняховские древности когда-либо отыщутся. Но пока они неизвестны, и это позволяет судить о масштабах гуннского опустошения.
Наконец, еще один вопрос, связанный с черняховскими древностями. Если черняховская культура распространилась в свое время в разноплеменной среде, свидетельствуя о появлении условий для зарождения новой народности, то нельзя ли допустить, что в этом процессе участвовали и славянские элементы и что, следовательно, археологи, защищавшие славянство черняховцев, в какой-то мере были правы. Речь может идти при этом о разных славянах - о зарубинецких группировках и о тех славянских племенах, которые могли появиться с пшеворской культурой в Днестро-Днепровском междуречье в первых веках нашей эры из бассейна Вислы. Ответ на этот вопрос в настоящее время может быть лишь гипотетичным, основанным не столько на фактах, сколько на априорных соображениях.

Рис.5. Распространение древностей зарубинецкой (1) и черняховской (2) культур, движение готов (3).
Как видно на прилагаемой карте (рис.5), черняховская культура в III-IVвв. распространилась лишь на южную часть зарубинецкой территории. По-видимому, она была принесена сюда населением, двигавшимся с юга. На Днестре и Волыни черняховцы вошли в контакт с идущими им навстречу сильными готскими и пшеворскими группировками, потеснившими к этому времени на восток полесские зарубинецкие племена. Готские и пшеворские группировки, как уже указано, мало-помалу утратили при этом свою культуру, но в военном и политическом отношении взяли верх над разноплеменным населением Северо-Западного Причерноморья, которое, по словам современников, прежде называлось скифами, а теперь стало именоваться готами. Таким образом, участие славян-пшеворцев в формировании черняховского населения очень вероятно, хотя доля их участия сейчас совсем еще не ясна.
Выше была упомянута так называемая волынская группа черняховских древностей III-IVвв., оставленная, судя по всему, пестрым населением - готами и пшеворцами, в разной степени усвоившими черняховскую культуру. Можно предполагать, что германские элементы из этих мест отошли к югу, а оставшееся население принадлежало главным образом к потомкам славян-пшеворцам.
В Среднем Поднепровье черняховцы встретились с зарубинецким населением, уже потревоженным на западе готами и пшеворцами, а на востоке и юге сарматами. Очевидно, основная масса зарубинецкого населения на рубеже II-IIIвв. отошла к северу, за Припять и на Десну. Но какая-то часть зарубинецких славян могла остаться на старых местах, усвоив черняховскую культуру. Насколько справедливо такое предположение, покажут будущие исследования.
...
О происхождении населения древнейшей русской земли
1
Славянская культура третьей четверти I тыс. н.э., памятники которой найдены в лесостепном Приднепровье в пределах древнейшей Русской земли, не имела ничего общего с местной культурой предыдущих столетий, известной по остаткам многочисленных поселений и могильникам черняховского типа. Как уже указывалось, в течение многих лет в советской археологии существовало мнение, восходящее к взглядам В.В. Хвойки и А.А. Спицына, что черняховская культура принадлежала предкам населения Киевской Руси. Предполагалось, что между этой культурой (III-IV, а может быть, и начала Vв. н.э.) и древнерусской культурой IX-Х и последующих веков имеется непосредственная генетическая связь, лишь отчасти нарушенная в период великого переселения народов: нашествия гуннов, движения славян на Балканы, нашествия тюркских племен. Некоторые археологи долго и упорно разыскивали позднечерняховские древности, которые могли бы заполнить лакуну между верхней хронологической границей известных черняховских древностей и нижней границей культуры Киевской Руси. Но поиски эти не породили ничего, кроме ожесточенных споров.
По мнению других исследователей (и таких теперь явное большинство), между черняховскими племенами и древнерусским населением времени Киевской Руси не было генетических связей. Но кем являлись многочисленные черняховские племена, остается невыясненным. Говорят о скифском и фракийском их происхождении; существует мнение, что это были западнославянские группировки и германцы-готы.
Мне представляется (с.43-52), что черняховская культура - явление особого порядка, которое нельзя связывать с каким-либо одним определенным этносом. Она не была результатом творчества одной этнической группировки, а явилась прежде всего порождением той сложной исторической обстановки, которая объединила в III-IVвв. разноязычное население Северо-Западного и Северного Причерноморья. Сложение черняховской культуры представляло собой не что иное, как первый шаг на пути консолидации обитавших здесь различных племен в народность. Но дальше первых шагов этот процесс не пошел, так как черняховская оседлость в результате гуннского вторжения была жестоко разгромлена. Процесс образования народности был прерван здесь в самом его зародыше.
Когда в области правого берега Днепра, а затем и левого были исследованы охарактеризованные выше славянские поселения VI-Vlllвв., ошибочность мнения о черняховско-древнерусских генетических связях стала совершенно очевидной. Между культурой населения Среднего Поднепровья Vl-VIIIвв. и культурой Киевской Руси наблюдается непосредственная связь, иллюстрируемая многими элементами материальной культуры: тип жилища, категории украшений и др. И напротив, если сравнить черняховскую культуру с культурой Vl-VIIIвв., то ни один элемент не будет у них общим или хотя бы в какой-то мере близким.
Поселения черняховского времени были обычно весьма значительными: состояли из многих десятков, а нередко и сотен жилищ, располагались на открытых местах, по краю надпойменных террас или по берегам ручьев в глубине водоразделов, приблизительно так же, как располагаются современные села. Совсем в иных условиях обнаруживаются остатки поселений третьей четверти I тыс. н.э. Обычно люди этого времени селились на незначительных всхолмлениях в пределах речных пойм, нередко среди заболоченных местностей, реже по краю невысоких участков надпойменной террасы. В древности такие места были заняты непроходимыми чащами чернолесья. И, по-видимому, отнюдь не потребности хозяйства заставляли среднеднепровских славян в третьей четверти I тыс. н.э. жить в таких, казалось бы, необычных для земледельцев условиях. Причина была в другом - в необходимости обезопасить поселения от внезапных набегов кочевников. Традиция скрывать свои поселения среди лесов и болот была свойственна в VI-VIIIвв. не только среднеднепровским, но и южным славянам. О ней хорошо знали современники - Иордан, Маврикий Стратег, Иоанн Эфесский. Но эта традиция, как мне представляется, могла зародиться лишь на севере, в лесной полосе.
В пределах территории распространения черняховской культуры на поселениях встречаются остатки жилищ разной формы и конструкции. Наиболее обычными, в частности для Среднего Поднепровья, были прямоугольные наземные постройки площадью 25-35 кв.м. Каркас таких домов возводился из дерева, а стены - из плетня или нетолстых бревен, обмазанных глиной. Иногда встречались двухкамерные постройки. Жилища славян в третьей четверти I тыс. н.э. имели совсем другой характер. Это были, как уже указывалось, квадратные полуземлянки.
Существенные особенности отличают черняховскую и славянскую погребальную обрядность. Для первой был характерен биритуализм: наличие двух погребальных обрядов - трупосожжения и обычного захоронения, причем последний обряд занимал явно преобладающее положение. У среднеднепровских славян третьей четверти I тыс. н.э. практиковалось лишь сожжение умерших. Остатки сожжения - сгоревшие кости и пепел - помещались обычно в глиняную урну, которая закапывалась в землю на погребальном поле.
Находки, сделанные при раскопках черняховских поселений и славянских поселений Vl-VIIIвв., тоже совсем не похожи друг на друга. Черняховская керамика вырабатывалась на гончарном круге; она отличалась разнообразием и богатством форм, а также нарядной орнаментацией. Отличное качество посуды, устойчивость основных форм и неоднократно найденные большие печи для обжига свидетельствуют о ремесленной организации черняховского керамического производства. Лишь незначительное количество сосудов лепилось от руки в домашних условиях. Что же касается глиняной посуды славянских поселений VI-VIIIвв., то первоначально вся она лепилась вручную. Ее ассортимент и формы были совсем иными чем у черняховской керамики. В более позднее время, где-то в VIIIв., на славянских поселениях появилась в небольшом количестве посуда, изготовленная на круге. Но и она в массе была совсем другой, чем черняховская, напоминая салтовскую.
Различными были и другие черняховские и славянские изделия. И это объясняется не только их неодинаковым возрастом и различной исторической обстановкой, но прежде всего совсем иными культурно-историческими традициями.
Недавно В.П. Петровым была высказана мысль, что смена черняховской культуры славянской культурой третьей четверти I тыс. н.э. представляла собой не что иное, как частный случай той общей варваризации, которая охватила большие пространства в Европе в период кризиса и падения Римской империи и связанного с этим великого переселения народов. Приводя известное место из Происхождения семьи, частной собственности и государства, где Ф. Энгельс характеризует плачевный конечный результат римского мирового владычества, В.П. Петров пишет, что кризис, имевший место на рубеже позднеантичного времени и раннего средневековья, охватил не только территории, входившие в состав Римского государства, но и сказался на всех смежных областях за линией римского лимеса (В.П. Петров. Про змiну археологiчных культур на територii УРСР у V ст. н.э. Археологiя, т.XVIII, 1965, с.11-12). Правда,
В.П. Петров нигде прямо не утверждает, что раннесредневековые среднеднепровские славяне были прямыми предками черняховцев. Середина I тыс. н.э., пишет он, была временем больших перемещений племен и глубоких перемен в этногенетическом процессе. Но вместе с тем он ничего не говорит и о смене населения в Среднем Поднепровье в середине I тыс. н.э., оставляя читателя в недоумении.
Мне представляется, что соображения, высказанные В.П. Петровым относительно изменения культуры в Vв. н.э., нуждаются в серьезных коррективах. Прежде всего нельзя полностью согласиться с тем, что кризис, охвативший рабовладельческую империю, сказался и на соседних странах. Напротив, варварские племена - северные соседи римских провинций - в этот период заметно мужали, порывали со своим варварством, готовились вступить в средневековье. Прекращение или ослабление экономических связей со странами империи лишило их многих эффектных импортных изделий. Но место последних в культуре было весьма незначительным. Они были наносным явлением, не затрагивающим основ производства, экономики и быта. Значительно большую роль в жизни племен, живших по периферии римских провинций, сыграло великое переселение народов - общее движение европейских племен с севера на юг и идущее поперек его с востока на запад движение кочевников, возглавленное сначала гуннами, затем аварами. Движения эти привели к большим этническим переменам в среде племен, живших по периферии римских провинций. Именно это и послужило основной причиной смены культуры в Среднем Поднепровье в середине I тыс. н.э.
Культуру населения Среднего Поднепровья третьей четверти I тыс. н.э. ни в какой мере нельзя рассматривать как результат варваризации черняховской культуры. Если бы такое явление действительно имело место, в новой культуре в той или иной форме неизбежно сказывались бы пережитки прошлого. Культура Vl-VIIIвв. в Среднем Поднепровье не имела никаких черняховских пережитков. Все ее слагаемые - расположение и облик селений, такой важный элемент культуры, как жилище, характер и формы керамики, погребальная обрядность - это отнюдь не результат варваризации черняховской культуры, а совершенно чуждые ей особенности. В отличие от черняховской культуры новой культуре была свойственна значительная самобытность, свидетельствующая о том, что она сложилась далеко за пределами влияния римского мира, вне контактов с ним. В Среднее Поднепровье эта культура несомненно была принесена извне. Сюда пришли новые племена.
Здесь может возникнуть, однако, законный вопрос: можно ли допустить, что черняховское население, занимавшее в III-IVвв. н.э. огромную область и оставившее после себя многие сотни археологических памятников, главным образом мест поселений, в короткий срок бесследно исчезло. Я думаю, что такая картина вряд ли отвечает реальной исторической действительности. Как бы не было опустошительным нашествие гуннов, оно не могло привести к тому, чтобы область, достигающая размеров современной Украины, полностью обезлюдела. Прежде всего это относится к окраинной северной лесостепной части черняховского ареала, а также к его западной прикарпатской периферии. Здесь неизбежно должны были сохраниться какие-то остатки черняховского населения. Поэтому, по моему мнению, в этих местах следует продолжать поиски позднечерняховских древностей, не смущаясь тем, что пока они не дали убедительных положительных результатов. Следы их несомненно будут найдены, и только тогда можно будет всесторонне охарактеризовать историческую обстановку, сложившуюся в Среднем Поднепровье в середине и третьей четверти I тыс. н.э., и связанные с ней этногенетические процессы. Черняховское население (его остатки) нельзя полностью и безоговорочно исключать из состава того субстрата, который получили славяне, расселившиеся в Среднем Поднепровье в третьей четверти I тыс. н.э.