| Меню сайта |
 |
|
|
 |
| Категории каталога |
|
|
|
| Форма входа |
|
|
|
|
| Поиск |
|
|
|
|
| Друзья сайта |
|
|
|
|
|
| Приветствую Вас, Гость · RSS |
27.11.2024, 18:58 |
Воинское дело славян и их окружения (Окончание)
Взгляд на истоки: воинское дело славян и их окружения
"История боевых искусств: Россия и ее соседи" под редакцией Г.П. Панченко, 1997Сам
термин "бердыш" восходит не к луновидным, как московский бердыш,
секирам, а к bartaxe - бородковидному топору или секире. В Речи
Посполитой бердышом называли широколезвийный саперный топор с небольшой
бородкой. В казацкой традиции бердыш ассоциировался с народным орудием
"сердюков" или атаманцев, гетманских телохранителей, восходя к
"посольскому" топору или луновидным секирам турок. Чешские
"ходы" - пограничники Шумавского леса, горцы Карпат и Трансильвании
носили "батки" - они же балты или валашки, они же "гуцульские топоры" -
топорики-посохи, представлявшие собой видоизменившийся под влиянием
топорка-чекана степной конницы лесорубный топор с бородкой не более 1/4
лезвия. Длинное древко и вытянутая лопасть позволяли лишенному
защитного вооружения бойцу держать подобного себе противника на
удалении и гарантированно вывести его из строя одним точным попаданием,
достаточно мощным при большой дуге удара и концентрирующей его силу
мощной и узкой лопасти. Батка
стала популярнейшим "костоломным" оружием западных славян и
украинцев-гуцулов, а чекан, как и сабля, был атрибутом шляхтича,
заменяя ему в XV - XVII вв. трость. Сохранив мощный кольцевидный обух,
чекан приобрел небольшую лопасть с секирообразной конфигурацией и
заточкой лезвия, а расширявшийся в сторону рабочей плоскости молоток
сменился сужающимся к концу клевцом. (Двуручные
западноевропейские боевые молоты XIV - XV вв. больше склонялись не к
топору, а к палице - их пирамидальные или конусовидные парные бойки
напоминали гипертрофированные шишки или даже целые навершия булав.) На
заре средневековья топор и копье серьезно потеснили палицу - дубину и
шест, но в коннице она сохранилась и приобрела символическое значение,
став, как и чекан, оружием тяжеловооруженных вождей, а затем и их
атрибутом. Латный всадник мог позволить себе игнорировать вражеские
удары и бить с широкого замаха, а палица требует именно такого замаха
либо непрерывного вращения и не предназачена для парирования - только
для отбрасывания или выбивания оружия врага. Будучи самым архаичным
холодным оружием, булавы Восточной и Центральной Европы - буздыханы и
брусы, иначе "киевские" булавы, отличавшиеся формой и расположением
шишек, - вплоть до нового времени изготовлялись, как и тысячелетия
назад, преимущественно из бронзы. Кистень
же в отличие от булавы считался простонародным видом оружия. Ему, как
никакому другому, было свойственно различие между "степными" и
"лесными" типами. Если первый тип был с гирькой, служа едва ли не
популярнейшим оружием ближнего боя легкой конницы VIII - XII вв., а в
казацкие времена сменившись обычной свинчатой нагайкой, немногим менее
эффективной, то к северу от Оки кистень скорее напоминал цеп. Это
конечно же не был "кропач" гуситов и стражи центральноевропейских
городов XV - XVII вв., но, как и у цепа, у русского кистеня крепление
гирьки к рукояти осуществлялось промежуточной скобой, обычно в виде
восьмерки, а если ремнем, то широким и коротким. Воинским оружием такой
кистень в отличие от бича или небольшого цепного "моргенштерна",
бытовавших в поместной коннице, не был. Предназначался он для первого,
внезапного удара, практически неотразимого и сразу выводящего
противника из строя, и при малых габаритах мог легко быть спрятан.
Потому кистень и стал символом разбоя, которым на Руси не брезговали и
скоморохи-жонглеры, и акробаты, способные с кистенем в руках выдержать
даже длительную схватку с несколькими неприятелями. Скоморох
- отнюдь не просто шут и не песняр-сказитель; это - "романтик с большой
дороги", принимающий все условия подобного существования. Правда,
подобная публика (как и городской плебс) зачастую именно для
компактности, потаенности применяла другой тип кистеней - иногда даже
парных! - маленькую гирьку на ремне без рукояти, диктующую иной тип
боя. Как
и ударное оружие, клинки у славян изначально принадлежали к комплексу
вооружения всадника. В эпоху становления славянства всадники - и
мечники - служили привнесению в древнеславянскую воинскую культуру
заимствований, в том числе и от тех традиций, что давно и прочно уже
вернулись на земли славян. "Цивилизация
меча" началась в Восточной Европе в скифскую эпоху, с VII в. до н. э.
Прямой меч-кинжал акинак служил не только оружием рукопашного боя, но и
непременным элементом военного костюма, атрибутом мужчины-воина и
религиозным символом. В эпоху сарматского господства в Причерноморье -
II в. до н. э. - II в. н. э. - акинак окончательно уступает место карте
- длинному, до 1 м, мечу, уступает в буквальном смысле, поскольку и тот
и другой носились у пояса справа, при помощи массивной лопасти,
одновременно защищавшей живот. Сарматский акинак крепился к правому
бедру, позднее сместившись на голень и предвосхитив засапожный нож.
Правосторонняя подвеска меча была удобна и всаднику, и пешему щитоносцу
- последнему, разумеется, при коротком клинке, обнажая который не нужно
было отводить щит; но у позднеримской, точнее, готской, византийской,
кельтороманской пехоты гладиус (50 - 70 см) сменился семиспатой, или
спатионом (30 - 40 см), а с левой стороны воин стал носить спату,
массивный и длинный меч (75 - 95 см), приспособленный к конной и пешей
рубке, а не к сочетанию вспарывающих и рассекающих ударов с уколами,
как мечи античной эпохи. До появления спаты меч, особенно длиннее 70
см, для рубки применяли неохотно. Преобладали
удары с короткого замаха ближней к острию половиной или третью клинка.
Неудивительно, что кавалерийские клинки исполнялись на манер шпаг, а
пехотные своими усиленными концами часто напоминали расплющенную
железную палицу. Развеска (баланс) таких клинков не являлась
принципиально важной, а основание их было хрупким и легкоуязвимым,
отчего и эфес не был массивен, а гарда немногим отличалась от ножевого
упора. Спата весом свыше 700 г уже была хорошо сбалансирована при
помощи навершия, имела функциональную крестовидную гарду и двуострый
клинок с обычно скругленным острием. Предназаченный
для рубки меч не должен был глубоко проникать в мишень при уколе,
подвергаясь опасности застрять и даже сломаться, но должен был
обеспечивать режуще-рассекающее воздействие при тычке острием клинка.
Качество стали позволяло уже предотвратить излом в средней части
клинка, но парировали удары мечом все же неохотно, тем более не
подвергая угрозе основание клинка и эфес. Спата послужила образцом и
основой для последующего развития европейского прямого меча, а на
Балканах она сохранилась вплоть до турецкого завоевания и получила
название "славянского меча". Иранская оружейная школа, породившая
акинак и карту, создает параллельно спате "сасанидский" тип меча,
подобно своим предшественникам напоминающий увеличенный до размеров
меча кинжал, вернее, кавказский кинжал "кама" стал его уменьшенной
копией и своеобразным "акинаком" позднего средневековья и нового
времени. Этот меч имел выраженное и плавно суженное острие и массивное
тулово с широкими лезвиями. В нем проявилась одна из особенностей
восточных мечей - предпочтение проникающего укола тычковому удару и
одновременно сочетание рубящего удара с секущим - глубокое
проникновение оружия в мишень с радикальным использованием секущего
воздействия при его извлечении. Причину этого мы видим в своеобразии
защитного вооружения Востока - "законодателя мод" стеганого нашивного
доспеха на протяжении всей древней и средневековой истории. Но более
всего - в качестве стали. История средних веков началась и завершилась
революциями в металлообработке. К середине 1 -го тыс. мастера Ирана и
Сирии добились успеха в копировании центральноазиатских сталей "шам" и
"вуц", получив "булат" и "Дамаск" (что отнюдь не синонимы), а в XVI в.
распространение "мануфактурного" стального литья на основе чугуна
положило конец эре меча в оружейном деле. Но если европейский Ренессанс
породил шпагу и ее производные - рапиру и палаш европейского образца,
то оружием раннесредневекового Востока стала сабля. Изогнутый
широколезвийный клинок был широко распространен уже в древности, так
как давал серьезные преимущества, в первую очередь в бою всадников. При
несовершенстве верховой езды (до македонских войн - без шпор, до
гуннского нашествия - без стремян) и уязвимости клинков при рубке
всадники должны были держаться друг от друга не ближе 1 и, кружа вокруг
противника и стараясь достать его копьем-дротиком (вспомним "литовскую
сулицу", соперничавшую в ближнем бою с рыцарской пикой), булавой и
топором (из-за дистанции не опасаясь за уязвимость древка) или концом
клинка. При значительной дуге удара изогнутый на конце клинок бил с
большой силой и плавно рассекал мишень, не испытывая значительного
сопротивления и предотвращая угрозу утраты оружия. Естественно,
что при этом использование вогнутого и легкого клинка - сабли - было
выгоднее, чем тяжелого и вогнутого - махайры. Булатный клинок как
трехгранный, так и линзовидный, подобно мечу, в сечении был достаточно
прочен, чтобы нанести сильный удар в точке изгиба, находившейся обычно
в ближней к острию части средней трети полосы - или на границе средней
и последней трети. По мощи удара он немногим уступал удару секиры (как
удар нижней третью клинка ятагана или махайры, при котором верхняя
часть клинка играла роль древка). Острие,
усиленное, как и у совны, елманью - перьевидным выступом на обухе со
встречной, к острию, заточкой, - рассекало мишень на всю свою длину,
свободно выходя из раны. Таким образом, "пробой защиты" (металла
доспеха и сопротивления костно-мышечных тканей) и "нанесение раны"
(рассечение основы доспеха и мягких тканей) производились раздельно и с
одинаковым эффектом. Елмань не только делала острие широким, массивным
и двуострым, пригодным для укола, - для этого достаточно было расточки
острия в четырехгранник, что и имело место у сабель VII - XI вв. и
позднее, у персидского "шамшира" было доведено до совершенства. Елмань
служила своеобразным рулем, направляющим движение клинка, так же как у
топора обух и лопасть последовательно направляли и стабилизировали
положение лезвия при ударе. Для мощных двуострых клинков с линзовидным
сечением это не характерно, и их приходится постоянно направлять
кистью, чтобы удар не пришелся плашмя. Елмань
способствовала и обеспечению развески с отвесом - смещению центра
тяжести к лезвию в точке изгиба клинка. Добавим все же, что для первых
образцов древнерусских сабель елмань не характерна... Наконец,
сабельный клинок был более мобилен, легко обходил защиты благодаря
легкости, кривизне и отвесу; возможной, как впоследствии и у шпаги,
становилась "доводка" отпарированного удара - разворотом плоскости
клинка и "выигрышем" центра тяжести, а также использованием изогнутой
части клинка для укола или удара елманью. По тем же причинам сабля в
определенном смысле более приспособлена к парированию, чем меч, и легче
осуществляет переходы от защиты к атаке. Если для меча тех времен
предпочтительнее жесткие встречные удары, отбрасывающие оружие
противника, то плавные круговые движения сабли обеспечивали надежную
защиту, позволяли даже в тесной схватке обойтись без защитного
вооружения[Уланская сабля XIX в., восходящая к центральноевропейскому
"смычку", а через него к "шамширу" и "ордынке", самая кривая и длинная
- в пешем строю ее носили на сгибе левой руки эфесом под локоть, -
позволяла "мельницей" отбиться от пик, утратив, правда, пригодность к
ближнему бою.]. Последнее обстоятельство, как и большая, чем у
традиционного меча, длина, особо способствовали ее популярности у
полукочевых племен эпохи Великого переселения народов, да и в
последующие века. (Впрочем,
у меча есть свои достоинства, полнее всего проявившиеся в европейских
школах фехтования такими его "наследниками", как шпага и двуручные
эспадоны. Не будем здесь останавливаться на них.) От
узколезвийных карт, у которых к началу нашей эры уже появляются
изогнутые острия, ранние сабли не очень отличались. Однако одновременно
с саблей появляется и прямой "трехгранный" (считая одной из "граней"
достаточно широкий обух) клинок-палаш. По силе удара и тяжести
"разваленных" ран ранние восточные палаши уже не уступали топорам,
тяжелым мечам и саблям с развитой елманью вроде турецкой "килидж" или
арабской "семитар". Для палаша была обязательной возвратная заточка,
обеспечивавшая возможность прямого укола. Извлечение оружия при
глубоком проникновении в мишень - а даже в XIX в. палашами в конном
строю кололи не реже, чем рубили, особенно в начале схватки, -
происходило опять же благодаря способности к режущему воздействию.
Палаш был способен прорубать - и рассекать - нашивной доспех, действуя
так же, как и сабля, но с силой секиры. Но если саблю для этого
приспособила полоса, то палаш - его рукоять. Характерной
особенностью раннесредневековых сабель был слегка изогнутый клинок и
практически прямой черен, позднее, особенно в Европе, принявший форму,
близкую к S-образной, дававшую возможность прямого укола и больший
эффект в использовании изогнутого острия, уже лишенного "руля" -
елмани. Палаш, в свою очередь, отличался прямой полосой и череном с
резким изгибом непосредственно у пяты клинка, позволявшим давлением
пальцев на рукоять использовать всю длину лезвия, рассекающего мишень
при возвратном движении оружия. И сабля, и палаш требовали скользящего
хвата с наклоном кисти вниз и большим пальцем между средним и
указательным, а уже в новое время, вдоль плоскости клинка, с опорой на
щиток палаша или кольцо-"полюх" польских сабель. Аналогичный хват был
предпочтителен и для топоров, а особенно - секир, причем указательный
палец играл роль "поворотной оси" древка-рычага. Меч
же держали отвесно и жестко - кулаком, большой палец поверх
указательного (все же уточним: не любой меч и не всегда). К XIX в. в
Европе (да и в России) этот хват в "ширпотребовском" варианте
употреблялся уже для всякого рубящего оружия, вытеснив все другие из
реальной боевой практики в область спортивного фехтования (хват,
применяемый для эспадона, с большим пальцем на спинке черена, восходит
к скользящему сабельному) или... в область "высшего пилотажа",
виртуозного владения оружием, применяемого в бою воинской элитой. На
Севере в эпоху "военной демократии" традиционным оружием также был
однолезвийный клинок, но не сабельного, а тесачного типа, развивавший
традицию античного франкийского меча. Такие клинки называют
саксонскими, однако этот термин обозначает и двуострую шпагу,
распространившуюся на севере и востоке Европы в XVII - XVIII вв.,
противопоставляя ее средиземноморским рапирам и собственным мечам и
палашам предыдущей эпохи. Название же раннесредневекового оружия
происходит от противопоставления изделий финских мечников и их
восточных соседей. Подразделяют
их по габаритам на "длинные" (60 - 80 см), "короткие" (40 - 60 см),
"широкие" и т. д. Но наибольшую известность приобрел скрамасакс -
однолезвийный, но тем не менее приспособленный для укола клинок с
хорошо выраженным лезвием и острием, с довольно острой заточкой,
имевший к югу от Балтийского и Северного морей прямую, а к северу -
изогнутую на манер ятагана полосу. К северным типам восходят финские
ножи и "подсадачники" славянских лучников, к южному - многочисленное
семейство средневековых солдатских тесаков, в том числе и кортелан, или
кортелес, чье название возводят и к итальянскому "колтеладжио", и к
"корду", в названии которого многие исследователи видят славянские
корни. Как
символ воинского сословия корд, кортелан, а затем и кортик становятся
частью военного костюма незнатных земледельцев - шляхты. Боевые ножи и
тесаки, трансформируясь в саблю, приспособленную для пешего боя - с
недлинным широким клинком, изогнутым в средней части или, как
западноевропейский эспадон XVII - XVIII вв., непосредственно у гарды,
что увеличивало недостаточную при малом размахе дугу удара, - дали
целый ряд образцов костюмного и боевого оружия народов Центральной и
Восточной Европы. "Гадарэ" - турецкий пехотный тесак -
трансформировался в польскую "карабелу", которую даже всадники носили
преимущественно для спешенного боя, благо к седлу у польского латника
крепились справа - кончар, а слева - палаш. Казачьи сабли XVIII в. -
периода утраты вольностей и доступа к восточным арсеналам, - также
напоминавшие тесаки коротким широким клинком и грубым деревянным
эфесом, были предшественниками парадного гвардейского "клыча" времен
Александра III и Николая И, да и шашки, заимствованные у черкесов и
алан еще во времена суворовской "командирации" на Кубань. Но за тысячу
лет до этого Русь еще только формировала основы собственной воинской
культуры, вступая на путь "цивилизации меча". Легенда
о киевской дани хазарам - двуострых мечах, - подтверждаемая
археологичными данными, ясно свидетельствует об отсутствии мечей в
комплексе вооружения воинов Поднепровья в докиевский период, как и о
быстром освоении этого оружия в IX в. Эра меча начинается на Руси
одновременно с началом активного использования Балтийско-Днепровского
пути "из варяг в греки", со становлением дружинного строя - появлением
"дружины-братства", военно-торговой и религиозно-политической
корпорации, сменившейся впоследствии княжеской, феодальной дружиной.
Если в скандинавской традиции последняя именовалась "хирд", то первая
"дрет", этимологически связуясь с "Идрет", дар Игга-Одина, что означало
"искусство" вообще и воинское в частности, имела фонетическую параллель
со славянской "дружиной" и самой "Русью", чьим первым государственным
институтом и была дружина. Как и войско "военной демократии", которое
"дружина-братство" дополняет, выходя за его рамки, а феодальная дружина
вытесняет, заменяя ополчением во главе с дружинниками-"десятниками" -
"тиунами" на Руси и "танами" Датской Власти в Англии, восходит к
соседской общине. Восточнославянские
земли в IX в. заняли ключевое положение в оружейной торговле Востока и
Запада. Без булатного "сердечника" рейнские мастера той поры не могли
сковать сварной трехслойный клинок - знаменитый каролингский меч,
излюбленное оружие молодого рыцарского сословия. Длиной около 1 м,
оснащенный долами и массивным бронзовым навершием, служащим основным
типологическим признаком при датировке мечей, каролингский меч
окончательно преодолел ограниченность тактического использования
европейских клинков, сделав их самым популярным и действенным холодным
оружием. На Восток каролингские мечи могли попасть только через
Финляндию и ее балтийские фактории, минуя перекрытые аварами и веграми
торговые пути по Дунайско-Балтийскому водоразделу через Верхнюю
Германию и Моравские ворота и обходя капитулярии Каролингов,
запрещавшие продавать оружие варварам-язычникам. Заметим, что запрет
Карла Великого на вывоз франкских мечей в славянские земли в 805 г.,
как и захват тогдашней "Владычицы морей" Великой Фрисландии, был
открытым вызовом дружинам Севера. Этот вызов был принят, и каролингский
меч в руках викинга обратился против Запада. Клинки
"Ульфберта", "Ангельреда", "Леутрита" (первые "фирменные знаки"
знаменитых мастерских, очевидно совпадающие с родовым именем клана
потомственных мастеров и... своеобразно предвосхищающие тягу к
фирменным изделиям типа "адидас" и "панасоник"!) монтировались,
перетачивались и перековывались. С установлением контроля над Залозным
в Приазовье и Волго-Каспийским путями Русь получила и непосредственный
доступ к рынкам булата. Мечи Руси, по свидетельству арабских купцов, в
отличие от "шам" и классических "каролингов" отличались развитым
острием, способным не только к тычку, но и уколу, - это подтверждают и
сообщения "Повести временных лет", описывая битвы и стычки XI в.
"Местный" тип каролингского меча позволял действовать им скользящим
хватом, как сугубо кавалерийским оружием, используя остроту лезвия и
способность к секущему удару. (Уточним
все же: это скорее "варяго-русский" и тип оружия, и стиль боя. Впрочем,
он, конечно, не оставался монополией этнических скандинавов.) Однако
Волго-Балтийский регион имел и собственный центр мечевого производства
- в Курземе, откуда происходят прославленные "заговоренные" клинки
многих героев северных саг. Были среди них и мечи, предназначавшиеся
для двуручного хвата, а для облегчения боя одной рукой служил
специальный темляк - кольцо, закрепленное в средней части черена. Таков
был меч "Ехидна" Эгиля Склагримсона, трофей набега на Курземе; и меч
Греттира Асмундсона, добытый из кургана готского берсерка. Становлением
Древнерусского государства, обладавшего постоянными вооруженными силами
и принципиально новым, по сравнению с V - VIII вв., комплектом
вооружения, обновлением восточнославянской воинской культуры,
формированием дружинного сословия - бояр, "мужей", гридней,, гостей и
военнообязанного земледельческого сословия - кметей - воинов ("А мои
куряне - сведоми кмети..."), возникновением новых традиций и обрядов -
подстрига и подстяги, обязательных для всех мужчин, воинов и защитников
Руси, открывается новый этап ее военной истории. Пролог развития
отечественной воинской культуры был завершен. Русь Изначальная
превращалась в Русь Великую.
Источник: http://www.predistoria.org/index.php?name=News&file=article&sid=382 |
| Категория: Творчество славянских народов | Добавил: Яковлев (16.07.2009)
|
| Просмотров: 1127
|
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ] |
