Со времени последних сарматских вторжений минуло почти четыре столетия. И судя по известному сегодня археологическому материалу, славяне заселяли свободную территорию, которая отвечала их хозяйственным интересам (не исключено, что уже в самое ближайшее время буду) обнаружены поселения и могильники конца IV — начала VIII вв., которые позволят заполнить имеющиеся пустоты в истории нашего края). Памятники этого времени известны на территории Белгородской и Курской областей.. Поселения свои они устраивали в местах труднодоступных для незваных гостей. Ведь буквально в нескольких десятках километров располагались земли Хазарского каганата, его замки и крепости. В IX веке уже давали о себе знать печенеги, вторгавшиеся в южнорусские степи.

По реке Воронеж на высоком правом берегу, изрезанном балками и логами, нетрудно и сейчас заметить следы древних поселений. Хорошо видны округлые ямы — остатки жилищ, различных хозяйственных построек. Для защиты от неприятеля использовались не только естественные крутые склоны мысов, но и специально сооруженные со стороны плато укрепления — валы и рвы. Они как бы отделяли само поселение от прилегающей территории.

Такие городища можно обнаружить в местах, известных многим воронежцам. Над дачным поселком Рыбачье расположено довольно большое городище, на площади которого несколько сот округлых западин от жилищ; вверх по течению реки на так называемой Белой горе еще одно городище. У села Чертовицкое также имеется славянское укрепленное поселение; далее идет древнее славянское поселение у села Ста-роживотинное и так вплоть до Липецка, в центре которого на высокой горе в X веке располагалось славянское городище.

Если же от впадения реки Воронеж в Дон мы поплывем вниз по течению, то наше внимание вновь привлечет высокий правый берег реки с балками и оврагами. Здесь, на берегах Дона, славяне остановились в своем продвижении на юго-восток, создав многочисленные укрепленные поселения. Надо сказать, что древние укрепления и земляные валы были достаточно сложными и мощными сооружениями.

Раскопки укреплений — работа не всегда благодарная, поскольку требует больших физических усилий и, как правило, не приносит каких-либо эффективных находок. Зато конечный результат дает очень много интересных сведений для характеристики социально-политической истории исследуемого поселения. Это прекрасно понимала А. Н. Москаленко, когда руководимая ею археологическая экспедиция Воронежского университета подвергла раскопкам валы и рвы на многих городищах донских славян. И оказалось, что более южные поселения, т. е. в непосредственной близости от мира кочевников, откуда можно было постоянно ждать угрозы, имели более крепкие и надежные укрепления.

Городище у хутора Титчиха в Лискинском районе Воронежской области, расположенное на высокой горе, что в народе зовется «Трудень» и с которой открываются необозримые пространства донского левобережья, является, пожалуй, самым южным форпостом славян на Дону. Чтобы сделать это место еще более неприступным, склоны горы-мыса подрезали, усилив их крутизну. Подняться со стороны реки или по склонам оврагов, которые ограничивают мыс, на территорию поселения на высоте почти 90 метров, да еще конному воину, какими были кочевники, практически невозможно. Оставалось одно уязвимое место — там, где мыс переходит в поле и где сейчас возвышается вал, вдоль которого тянется ров. Как же выглядели укрепления в древности, когда на горе Трудень раздавалась древнерусская речь? Об этом помогли рассказать археологические раскопки вала и рва.

Оборонительные укрепления Титчихинского городища (реконструкция)

Выяснилось, что там, где сейчас находится вал, были деревянные оборонительные конструкции, опоясывающие поселение со стороны плато. В земляном валу обнаружены их остатки. Материалы раскопок, письменные источники, открытия, сделанные на других памятниках, и, конечно же, творческая фантазия самого археолога, основанная на реальных конкретных фактах, позволяют представить, какими были укрепления тысячу лет назад.

Когда в IX веке славяне оказались на горе «Трудень» и решили построить здесь свои первые жилища, вероятно, не было необходимости в мощных деревянных оборонительных стенах, да и сил для этого не хватало. Ведь первых поселенцев было не так много. И мыс со стороны поля сначала огородили невысоким земляным валом, перед которым выкопали неглубокий ров. Возможно, на вал и поставили деревянную стену. Лишь позднее, примерно в начале X века, с ростом внешней опасности (набеги кочевников) потребовалось усилить укрепления, да и сам поселок значительно расширился, переступив границы первоначального вала и рва.

Перед тем как строить новые деревянные укрепления, вся растительность на валу — кустарники, небольшие деревья, а также старые деревянные стены были сожжены, вероятно, для уплотнения фундамента. Затем по всей длине вала (около 130 м) были сооружены деревянные четырехстенные срубы высотой более 3 метров, засыпанные внутри землей на всю высоту. Площадь каждого из срубов составляла примерно 2X2 метра. С наружной стороны линия срубов также была присыпана землей. Верхняя площадка тщательно выровнена, а наружная стена, выведенная над площадкой, служила своеобразным бруствером для защитников поселка, которые во время опасности размещались на верхней площадке сруба. Сквозь отверстия, проделанные в наружной стене, защитники наблюдали за противником. В старый ров вдоль всей линии срубов был поставлен частокол из массивных дубовых бревен, заостренные концы которых выступали из земли на значительную высоту, а впереди линии частокола был вырыт новый, более глубокий ров с крутыми склонами. Таким образом, поселение на горе «Трудень», превращенное в крепость, имело все основания считаться неприступным (рис.).

Противника встречали не только стрелами, но и всем, что могло служить целям обороны. В летописи рассказывается, что когда в 1159 году был осажден Киев, дружинники говорили князю: «Можем бо брань борити с ними из града; все бо у нас оружие есть: и камень, и дерево, и колья, и вар». Так защищался крупный город, так защищались и мелкие древнерусские городки, к каким принадлежало поселение на горе «Трудень».

К линии оборонительных срубов, заполненных землей, с внутренней стороны примыкали деревянные сооружения в виде срубов, но уже без земляной засыпки, сверху перекрывавшиеся деревянной крышей. Каково было их назначение? Они не являлись постоянными жилищами, поскольку в яих не обнаружены ни печи, ни очаги для обогрева и приготовления пищи. Возможно, именно в этих наземных срубных постройках укрывались женщины, дети, старики, а все взрослое мужское население должно было стоять наверху срубов, заполненных землей, и защищать поселение. В мирное время постройки служили местом, где останавливались купцы со своими товарами из Волжской Болгарии, Хазарского каганата, Средней Азии и других дальних и ближних мест. Бывали здесь и славянские купцы из древнерусских городов, направлявшиеся в Саркел либо в Итиль — торговые и ремесленные центры Хазарии.

За оборонительными стенами укрывался обычный славянский поселок, каких было разбросано на огромных пространствах Восточно-Европейской равнины многие сотни. Какими мы представляем себе первые поселения славян на берегах Дона и Воронежа? Попробуем перенестись на 1000 лет назад... Жители поселка, купцы и просто путники могли пройти на территорию поселения только через специально сооруженные ворота или въезды. Они устраивались с одной из сторон мыса, на котором располагалось поселение. В крупных городах, правда несколько позже, ворота делались каменными, сооружались над-вратные церкви, а в мелких безымянных городках въезды были гораздо проще. Через рвы перекидывались мосты, которые в случае опасности, как говорит летописец, «переметывали» или «отсекали» (разрушали), а потом вновь восстанавливали.

Многие славянские поселения в бассейне Дона значительны по площади и имели по нескольку десятков жилищ. На территории городища у хутора Титчиха (на горе «Трудень») и сейчас еще видны остатки более ста жилищ. Конечно, не все они существовали одновременно, многие сооружались в связи с ростом населения и образованием новых семей. Некоторые из них по мере разрушения приспосабливались под хозяйственные постройки или просто под свалки мусора и отходов. Они очень интересны для археологов: в них, как правило, много различных находок.

Раскопки показали, что жилища-полуземлянки представляли собой прямоугольные котлованы, углубленные в землю до 1,5 метра, а чаще всего и меньше (рис. 50). Высота их была не менее 2 метров, часть постройки возвышалась над землей. Площадь— 12—16, реже до 25 квадратных метров. Стены котлована обшивали деревом, деревянная конструкция продолжалась и выше, переходя в крышу, которая чаще всего была двухскатной и покрывалась соломой, землей, а иногда обмазывалась глиной, которую слегка обжигали, чтобы не размокла под дождем или снегом (рис.).

Обязательная принадлежность славянского жилища — печь, которая служила и для обогрева дома, и для приготовления пищи. Печи делали из разного материала: камня, глины, глины с камнем, а иногда из материкового останца, который сохраняли при выкапывании котлована постройки. Но какой бы ни была печь, она всегда находилась в одном из углов жилища. Проникнуть в такой «дом» можно было или по ступенькам в стене котлована, или по приставной лесенке. Вход в жилище располагался напротив печи. Дело в том, что полуземлянки отапливались по-черному и дым выходил через дверь. Если бы печь была рядом с входом, то вместе с дымом уходило бы и тепло.

Славянское жилище (реконструкция).

Арабский писатель Ибн-да Русте в своем труде «Книга драгоценностей» писал: «В земле славян холод бывает до того силен, что каждый из них выкапывает себе в земле род погреба, который покрывает деревянной остроконечной крышей, какие видим у христианских церквей, и на крышу эту накладывает землю. В такие погреба переселяются со всем семейством и, взяв несколько дров и камней, раскаляют последние на огне докрасна, когда же раскаляются камни до высшей степени, поливают их водой, отчего распространяется пар, нагревающий жилье до того, что снимают уже одежду. В таком жилье остаются До самой весны» (Известия о хозарах, буртасах, болгарах, мадьярах, славянах и руссах Ибн-Даста. Издал, перевел и объяснил Д. А. Хвольсон. СПб., 1869, с. 33).

О чем писал средневековый писатель? О жилищах? А может быть, о бане? Ведь трудно представить, чтобы в жилом доме раскаленные камни поливали водой и паром обогревались. В таком случае камни должны быть обнаружены если не во всех полуземлянках, то, во всяком случае, во многих из них. А они встречены лишь в единичных случаях. Вероятно, в описании нашли отражение в совокупности и жилое сооружение, и баня, которые, безусловно, были у восточных славян. И в сознании средневекового наблюдателя-иноземца и те, и другие постройки соединились в одно целое. Но в то же время сведения Ибн-да Русте поражают точностью наблюдения и конкретностью описания.